Михаил Херасков - Собрание сочинений

Мы воинов простых все носим имена,
Но тот, кто в страшные России времена
Докажет мужество и храбрость в ратном поле,
Тот славой возгремит и будет прочих боле.
Мы кровь решились лить! Пожарский, ты и я
Соединим полки и будем все друзья!
Когда мы Понтуса сподвижником имеем,
Я льщусь теперь, что мы во подвигах успеем.

Посольство прислано от Польши и Литвы,
Хотите их принять или отвергнуть вы?
Ответ сей подлежит суждениям боярским,
А я служить хочу против Литвы с Пожарским.

Бесстрашно можно их к сей думе допустить;
Но наше мнение им должно возвестить,
Что с ними ни в какой переговор не вступим,
Доколь Москвы от уз литовских не искупим.

Увидя, может быть, полки мои вдали,
Они подсматривать российский стан пришли
И наши склонности испытывать желают.
Явим, что к ним враждой сердца у нас пылают.

Леон, во сретенье посланникам иди;
Но, стражу удалив, их к нам препроводи.

Что презираем их, что их мы не страшимся,
Не воруженными, но тверды им явимся.

В поляков нам вперять не кротость должно — страх;
Явим, что молнии всегда у нас в руках!
Что с гордостью на их злодейство мы взираем;
Что не беспечны мы, хоть их и презираем.

К изображению отмщенья и досад
Не нужны молнии, один доволен взгляд.

Россияне! мы вам оливну ветвь приносим
И дружества от вас не требуем, но просим.
Ко человечеству врожденная любовь
Велит и нашу нам щадить, и вашу кровь;
С обеих мы сторон ее довольно лили,
И небо, кажется, сей кровью раздражили;
Огни военные нам время погасить,
Пришла пора сердца к союзу согласить.
Когда спокойствия отечеству хотите,
Оливну ветвь сию из рук моих примите.
Всей Польши именем ее вручаю вам,
России страждущей подпорам и главам;
А если в договор не вступите со мною,
Кровопролития вы будете виною.

Когда отступите к границам — от Москвы,
Отпустите бояр московских из Литвы,
Когда явится нам российский князь в порфире,
Он станет рассуждать, не мы, о нашем мире.

Народ, властители, вся русская земля
У нас на царский трон просили короля.
Благословенная сия была причина,
Что дал вам Сигасмунд для ваших выгод сына,
В залог ему бояр московских удержав.
Вступил в российские пределы Владислав,
Вступил, но твердости вы в клятвах не имели,
В России мятежи как бури восшумели.
Войну, волнение и наглости унять,
Царем вам надлежит царевича признать;
Ему приятен мир, а брани неприятны.
Вельможи! чаю, вам мои слова понятны?

В оковы ввергнув нас, Россию разорив,
Быть кроток Владислав, быть чает справедлив.
Что должно делать нам, мы сами разумеем;
Зри, сколько воинства и рыцарей имеем!
Умреть иль победить решился всяк из нас;
А что мы думаем, читай из наших глаз.
Доколе в Севере литовский голос внемлем,
Ни Владислава мы, ни мира не приемлем.

Ответом явственным обязан мне Совет.

Вражда! и мщение! вот ясный наш ответ!

И я вражду в сей час России объявляю,
Я ветвь, оливну ветвь, пред вами преломляю.
Не мир провозглашу, провозглашу войну!
Из сей полы вам казнь и брани истряхну.
К опустошению градов и сел московских
Отец и Вьянко-сын, готовы два Желковских.
О небо! не причти нам пагубы виной,
Которая всегда сопряжена с войной.
Но целую вам ночь даю на размышленье —
Продлить жестокое иль кончить ослепленье.
Сопротивляяся и клятвам, и судьбе,
Вы шведов призвали в союзники к себе;
Державу, может быть, вы им, как нам, сулите;
Но вы моим словам в последний раз внемлите:
Заутра грянет гром, коль миру не цвести!

Жди наших ты громов, себя не миром льсти.

Да гордость польская и наглость усмирится,
Нам должно силами в круг тесный съединиться,
Составить грудь одну и душу из полков,
Приимем молнии и бросим на врагов!
Единая глава должна полками править.

Мне войска нашего нельзя с твоим составить:
Мы с тем условием явились под Москвой,
Дабы нам действовать особо пред Литвой;
В сем деле с Мининым нас клятвы обязали.

И должно, чтоб они особо доказали
Их ревность на войне;

о князь! твоей рукой
Да будет возвращен отечеству покой.

То Промыслу решить во брани остается.

Так рознь у нас в полках и смута вновь начнется.

В освобождение несчастныя Москвы
Я мог бы воевать один против Литвы;
Хоть в мужестве моих соратников уверен,
Но вас лишать венцов геройских не намерен.
Меня бы не могла победа веселить,
Котору с ближними не стал бы я делить.
Тогда полезны мы, тогда бываем славны,
Когда усердием в трудах военных равны;
А ежели в полках родится рознь сия,
Верь, верь мне, что виной тому не буду я.
Дать верности пример обязан крут боярский;
Мы должны уважать заочно образ царский.

Но где, но где сей царь?

Царь в сердце у меня!
Держава без царя не существует дня.
Поднесь сияющей на сетующем троне
Российской должны мы подвластны быть короне.
Как Бога чтим, не зря его у олтаря,
Невидимого чтить нам должно так царя.
Лишенны мы хотя священна царска лика,
У верных подданных всегда в сердцах владыка.
Там рабства дух, где всяк желает быть царем,
Народам тягостный безвластия ярем.
Когда в московские достигнул я пределы,
Изобразились мне опустошенны селы,
Вдовицей плачущей явилася Москва,
Пустыней сделала селения Литва.
Сестра, которая толь нежно мной любима,
Оставленная мной, в селе моем незрима;
Внимая общий стон, могу забыть сестру;
Но за отечество отмщу или умру.