Виктор Гюго - Том 12. Стихотворения

С темой защиты осужденных борцов тесно смыкается в «Возмездии» тема народа вообще. Конечно, надо заметить, что и здесь, верный своему гуманистическому принципу, Гюго уделяет очень много внимания страданиям угнетенных и голодающих масс. Таковы посвященные доле народной строфы стихотворения «Веселая жизнь». Но наряду с этим Гюго ставит в «Возмездии» и проблему народа-борца. Иногда он выражает негодование, вызванное пассивностью масс (стихотворение «Женщинам»), но тем не менее постоянно утверждает веру в народ, в его силу и героизм. В стихотворении «Убитым 4 декабря» (речь идет о событиях 4 декабря 1851 года, когда по приказу Луи-Наполеона была совершена жестокая расправа над героическими парижанами, оказавшими сопротивление военной диктатуре принца) поэт славит смелых сограждан.

Порою демократический пафос поэта возвышается до призыва начать революционное восстание. За народом поэт не только утверждает право на революционное ниспровержение гнусной тирании, но и призывает его к свершению этого в высшей степени справедливого акта. В стихотворении «Тем, кто спят» он с воодушевлением говорит о революционном прошлом французского народа, об успешной борьбе с королевскими войсками, о победах над ними. Не мириться с реставрацией тирании — вот лейтмотив этого стихотворения.

В стихотворении «Народу» поэт с горькой печалью говорит о кровоточащем Париже, о задушенной свободе, о том, что и в других странах реакция готовит народам погребальное шествие. Вот почему нельзя безмолвствовать, нельзя ждать. Голос поэта оживляется, в его стихах исчезают скорбь и уныние, мажорно звучит обращение к угнетенному народу: «Поднимись!»

К стихотворению «Партия преступления» Гюго избрал в виде эпиграфа написанное им на острове Джерси 31 октября 1852 года обращение республиканцев, изгнанных из Франции после переворота. В этом обращении говорится, что правительство Наполеона утвердилось в стране преступным образом, путем жульнических махинаций на выборах. Оно должно быть свергнуто силой. В обращении говорится: «Гражданин, достойный этого имени, делает и должен делать одно: он заряжает ружье и ждет подходящей минуты».

В стихотворении «Партия преступления» от имени республиканских изгнанников Гюго провозглашает непреклонное решение — «начать в стране гражданскую войну», начать, по примеру «великих предков, священное восстание».

Непосредственным откликом на революцию 1848 года и на жестокую тиранию, установившуюся позже в ряде европейских стран, является стихотворение Гюго «Карта Европы». Оно замечательно в том отношении, что раскрывает одну из особенностей поэтического творчества и общественной деятельности Гюго, а именно его широкий интерес к международным революционным событиям. Гюго неоднократно заявлял о своей ненависти к тиранам любого государства, находил их повсюду, где бы они ни чинили свое гнусное дело.

В стихотворении «Карта Европы» прославляются имена Бодена, французского революционера, погибшего в бою на баррикаде в декабре 1851 года, борца против неаполитанских королей бесстрашного Баттиани, участника венгерской революции 1848–1849 годов крупнейшего национального поэта Венгрии Шандора Петефи. По мысли Гюго, выраженной в «Карте Европы», неизбежно должен наступить момент, когда «вырвется лава» и под победной поступью угнетенного народа рухнут троны и «исчезнут короли».

Особое место занимает в «Возмездии» поэма «Искупление». Здесь поэт-сатирик, едкий памфлетист, разоблачитель политических преступлений поднимается до своеобразного историко-философского обобщения действительности. Сатира становится эпосом. Перед читателем возникают три грандиозные исторические картины. Первая — отступление «великой армии» Наполеона I из России. Конечно, здесь поэта интересовал не патриотический подвиг русского народа, а разгром наполеоновской армии, в котором он усматривает кару, постигающую завоевателя. Кару за что? Этот вопрос, заданный «богу армий» устами начинающего видеть свою гибель Наполеона, остается пока без ответа. Во второй части поэмы, посвященной битве при Ватерлоо, показан новый и уже окончательный разгром Империи. Вторично Наполеон задает карающему божеству вопрос — искуплена ли его вина этим поражением, и вторично слышит грозное: «Нет!» В третьей части поверженный завоеватель Европы умирает в английском плену. Он укрыт плащом, который был на нем в день победоносной битвы при Маренго, в предсмертном бреду вспоминает он свои победы и былую славу. Но в последнее мгновение он видит в дверях тюрьмы поджидающего его кончину стража, губернатора острова святой Елены Гудсона Лоу. И в третий раз в ответ на свой неизменный вопрос божеству — искуплена ли его вина, он слышит все то же неумолимое: «Еще нет!»

Подлинное искупление исторического преступления Наполеона наступает через много лет после смерти. Поэт заставляет императора, спящего вечным сном в своей парижской гробнице, увидеть позорную и гнусную карикатуру на свое царствование — пир мошенников, бандитов, грабителей, шутов, который именовался Второй империей; здесь имя Наполеона I служит одновременно и маской и вывеской для гнусных дел его племянника, окруженного приспешниками и сообщниками, открыто претендующими на родство с легендарным завоевателем. И здесь-то Наполеон I видит свою настоящую кару. Он спрашивает: за что все это? И слышит в ответ: «За Восемнадцатое Брюмера».

Совершенно ясно, что «Искупление» является разоблачением всякой узурпации прав народа, разоблачением не только Наполеона III, но бонапартизма вообще. Гюго преодолел здесь свое былое преклонение перед величием Бонапарта, он показал мрачное основание той славы, которую стяжал консул Наполеон Бонапарт и в дальнейшем император Наполеон I, он понял и прямо сказал, что видимый успех и видимое величие прикрывают преступную сущность — хищнический авантюризм, политическое разбойничество, он поставил по существу знак равенства между «деяниями» Наполеона I и «делишками» Наполеона III. Ибо все, что зиждется на узурпации прав народа, на насильственном отчуждении этих прав, на ограблении, подлежит, как в этом убежден Гюго, историческому осуждению и в конечном счете должно потерпеть политический и моральный крах, обернуться стыдом и позором для узурпаторов и хищников. Жалкое состояние, в котором находится Франция под властью Наполеона Малого и его клики, — не что иное, как закономерный результат того «величия», которое создавал Наполеон I после того, как уничтожил республику 18 брюмера (9 ноября 1799 года).

Боевая демократическая сатира Гюго стала вызовом аполитичной, эстетской поэзии, расцветавшей пышным цветом как раз в эти годы. Вспомним, что в 1852 году появились «Эмали и камеи» Теофиля Готье, а в 1853 году — «Античные поэмы» Леконта де Лиля. Муза Гюго не смолкла, когда на улицах и площадях Парижа грохотали орудия. Она вдохновила поэта на многие из его лучших созданий. Своим творчеством он опровергал лицемерные рассуждения теоретиков и практиков «искусства для искусства».