Джакомо Леопарди - Стихотворения

XXIII

НОЧНАЯ ПЕСНЬ ПАСТУХА,

КОЧУЮЩЕГО В АЗИИ

Что делаешь на небе ты, Луна?

Безмолвная, ответь. Восходишь вечером, бредешь одна, Пустыни созерцая,- и заходишь. Ужель ты не пресытилась опять

Извечною тропой Идти и вновь долины узнавать

Все те же под собой?

Не так ли пастуха

Жизнь тянется, как эта? Встает он с первым проблеском рассвета,

Скотину гонит, видит

Стада, ключи и травы; Потом, устав, во тьме смыкает вежды, И ни на что другое нет надежды.

Ужели не гнетет

Жизнь эта - пастуха, А жизнь твоя - тебя? Куда стремится Путь краткий мой и твой извечный ход?

Старик седой и слабый,

Босой, полуодетый, С вязанкой дров тяжелой за спиной, Под ветром, под дождем, в полдневный зной,

По кручам, по долинам, По камню, по песку, через кусты, По леденящему покрову снега Бежит и задыхается от бега; Пересекает и поток и топь; Упав, встает; спешит все больше, больше,

Не смея отдохнуть; В крови, изранен; наконец приходит.

Сюда его вели

Дорога и старанья: Огромный, страшный перед ним обрыв. Он низвергается, все вмиг забыв. Гляди, Луна невиннейшая, вот Как смертный человек внизу живет.

В мученьях он родится, В самом рожденье - сразу смерть таится. Боль и страданье - первое, что он Испытывает. С самого начала Отец и мать его хотят утешить

В том, что родился он;

Потом он вырастает Они его лелеют; и потом Словами и делами много лет Приятное ему стремятся сделать, Смысл бытия открыв, утешив этим:

По отношенью к детям

Любовней долга нет. Но для чего тогда рождать на свет И для чего поддерживать жизнь в том,

Кто просит утешенья? Коль жизнь людей несет несчастье им,

Зачем ее мы длим? Светило целомудренное, вот

Как человек живет;

Но не из смертных ты, И речь моя вотще к тебе плывет.

Но, странница извечная, одна, Задумчивая, ты, быть может, знаешь,

Что есть земная жизнь, Страданье наше, наши воздыханья; И что есть смерть - что означает бледность

Последняя в лице И гибель всей земли, исчезновенье Привычного, возлюбленного круга.

Конечно, понимаешь Ты суть вещей и что земле несет

Закат или восход, Бег времени безмолвный, бесконечный. И знаешь ты, какой своей любви

Весна улыбку дарит; Кто зноя ждет и для кого зима

Что темная тюрьма. Тебе открыты тысячи вещей, От пастуха простого скрытых тайной. Порой, когда гляжу я на тебя, Как ты безмолвно светишь на равнину, У горизонта слившуюся с небом,

Или бредешь со стадом,

Как я, дорогой длинной; Когда гляжу, как небосвод обилен

Созвездьями, и мыслю: Зачем такое множество светилен? И беспредельность воздуха? и глубь И ясность неба без конца? что значит Огромная пустыня? что я сам? Так рассуждаю про себя: о зданье

Безмерном, горделивом И о семье бесчисленной; потом О стольких муках, о движеньях стольких И на земле и в небе всяких тел Вращенью их отыщется ль предел? Откуда двинулись - туда вернулись;

Разгадки не добиться, Что пользы в том и где плоды. Но ты, Ты знаешь все, бессмертная юница.

Мне ж - смысл один лишь ведом,

Что сей круговорот, Что бренное мое существованье Других, быть может, к благу и победам, Меня же - лишь к несчастью приведет.

Ты счастливо, о дремлющее стадо, Скрыт от тебя твой жалкий жребий. Как

Завидую тебе я! Не потому лишь, что тебе не надо

Страдать; что все лишенья, Страх, тяготы ты тотчас забываешь; Но потому, что скуки отвращенья К бегущим дням не знаешь никогда.

Ты на траве в тени

Спокойно и довольно;

И большую часть года, Не зная скуки, так проводишь ты. Я ж на траву сажусь, укрытый тенью, Но дух мой предается отвращенью,

Как бы ужален шпорой: И мечется душа моя, которой Покоя нет и места не найти. А я ведь не желаю ничего, И не было еще причин для слез. Ты счастливо. Ответить на вопрос: Чем счастливо и как? - мне не дано. Я ж мало наслаждений знал еще, О стадо, но не только это больно. Когда б могло ты говорить, то я

Спросил бы лишь одно:

Скажи мне, почему В благополучной праздности - довольство

Находят все наперечет,

А я - лишь отвращение и гнет.

Вот если б я в заоблачный полет

На крыльях мог умчаться, Чтоб бездна звезд мне вся была видна, Чтоб я, как гром, бродил в горах - я был бы Счастливее, о сладостное стадо, Счастливей, о безгрешная Луна! Иль, может быть, не прав, когда гляжу я

На чью-то жизнь чужую; Все так ли будет иль наоборот, Родившимся - несчастья груз сполна

Их первый день несет.

XXIV

ПОКОЙ ПОСЛЕ БУРИ

Вот миновала буря; Я слышу, как ликуют птицы; снова Выходит курица во дворик, повторяя

Стишок свой. И небес Голубизна над той горой на юге Растет; все очищается в округе, И светлой кажется река в долине. В сердцах опять веселье; там и тут

Шум слышен снова; все

Взялись за прежний труд. Ремесленник с работою в руках У двери появляется - взглянуть

На небо; погодя Выходит женщина с ведром к потоку

Недавнего дождя. Торговец травами - переходя С тропинки на соседнюю - опять, Как прежде, принимается кричать. Вернувшегося солнца луч принес Холмам улыбку и усадьбам. Окна И двери можно в доме распахнуть:

Я издали услышал Звон бубенцов с дороги, скрип колес Повозки, что опять пустилась в путь.

В сердцах веселье вновь.

В какое из мгновений

Бывает жизнь отрадней, вдохновенней? Когда еще такая же любовь К трудам своим людьми овладевает? Толкает к новым? К прежним возвращает? Когда еще их беды не тревожат?

Дитя боязни - радость;

Веселье тщетное Плод страха миновавшего, когда

Смерть угрожала тем,

Кому ужасна жизнь;

Когда, безмерно мучим,

Оборван, бледен, нем, Перед препятствием могучим

Людской сдавался род На милость молниям, ветрам и тучам.

О благосклонная природа, вот

Дары и наслажденья,

Что ты готовишь смертным,

Нам наслажденье нынче

Преодолеть мученье; Ты щедро сеешь муки, а страданье

Само восходит. Радость, Из ужаса родившаяся чудом,Уже большая прибыль. Род людской, Любезный тем, для коих смерти нет!

Ты счастлив даже лишку,

Коль дали передышку

Средь горя; и блажен, Коль смерть тебя от всех врачует бед.

XXV

СУББОТА В ДЕРЕВНЕ

Охапку трав на плечи взгромоздив, Проходит девочка в лучах заката, И несколько фиалок и гвоздик

В ее руке зажато, Чтоб завтра, в праздник, в поясе их спрятать,

И в волосы воткнуть, И грудь украсить, по обыкновенью. Ступень одолевая за ступенью, Старушка с прялкой ветхою своей Спешит к соседкам, что уселись кругом, Порассказать о лучших временах, Когда она на праздник наряжалась

И шла плясать к подругам Под вечер, в те прекраснейшие годы Над старостью смеясь и над недугом. Уже просторы воздуха темны, Вновь небо сине, вновь ложатся тени

От кровель и холмов Под бледным светом молодой луны.

И вот уже звонят

И наступает праздник.