Рабиндранат Тагор - Ты погляди без отчаянья… (стихотворения)

Ушла весна, ушла весна – и песнь не родилась.
Прошла цветения пора. Цветов опавших веера
Вокруг дерев лежат, светясь.
Ушла весна, ушла весна – и песнь не родилась.

Но разве этою весной не рокотал шмелиный рой,
Жасмин не расцветал в свой час?
Но разве резвый ветерок внезапно изнемог
И, рощ не взволновав, угас?
Ушла весна, ушла весна – и песнь не родилась.

Звенело столько птиц вокруг! Но все они умолкли
вдруг,
И лес не кончил свой рассказ.
Грустят усталые уста, и ярмарка садов пуста,
И вечер настигает нас.
Ушла весна – и песнь не родилась.

Последний вечер у весны, – и вот глаза мои темны,
Иду к тебе, тоской томясь,
Я без венка на этот раз… Слезами флейта залилась.
И ты не подымаешь глаз.
Ушла весна – и песнь моя не родилась, не родилась.

Кого мечтают обвить эти руки-лианы?
Кому, рыдая, твердят: «Не уходи… постой…»?
Рук рокочущий зов полон такой тоской!
Как безумен их трепет, безмолвный и безымянный!
Слова и тайны сердец они приносят нежданно,
Чтоб гибкими письменами телу сказать о них.
Они умащают душу нежностью несказанной,
Шепот их прикасаний так чарующе тих!
Юности светлый венок с себя безропотно скинув,
На тебя надевают руки благоуханный венок,
Руки несут тебе влюбленного сердца корзину
И ставят корзину наземь у твоих запыленных ног.
Пусть оплетут навек тебя лианы любви.
Не прерывай объятья, рук заплетенных не рви.

За стенкою Бхулубабу, худея от изнеможения,
Читает громко таблицу умножения.
Здесь, в этом доме, обитель друзей просвещения.
Юный разум познанию рад.
Мы, В. А. and М. А. [1], я и старший мой брат,
Три главы прочитали подряд.
Жажда знанья в бенгальцах воскресла.

Мы читаем. Горит керосин.
Возникает в сознании много картин.
Вот Кромвель, воитель, герой, исполин,
Обезглавил владыку Британии.
Голова короля покатилась, как манговый плод,
Когда его палкою с дерева мальчик собьет.
Любопытство растет… Мы читаем часы напролет
Все настойчивей, все неустаннее.

За родину жертвуют люди собой,
Вступают они за религию в бой,
Расстаться готовы они с головой
Во имя возвышенного идеала.
Откинувшись в кресле, читаю я жадно.
Уютно под крышей у нас и прохладно.
Написаны книги разумно и складно.
Да, читая, узнаешь немало.

Помню я имена тех, кто в поисках знания
Во власти дерзания
Пустился в скитания…
Рожденье… Кончина… За датою дата…
Понапрасну минуты не трать!
Это все записал я в тетрадь.
Знаю: многим пришлось пострадать
За правду святую когда-то.

Ученые книги листали мы,
Своим красноречьем блистали мы,
Кажется, взрослыми стали мы…
Долой унижение! Долой подчинение!
Зубря день и ночь, за свои мы воюем права.
Большие надежды, большие слова…
Поневоле тут кругом пойдет голова,
Поневоле придешь в исступление!

Мы не глупей англичан. Страх перед ними забудь!
Мы от них отличаемся с виду чуть-чуть,
Так ведь не в этом же суть!
Мы – дети Бенгалии славной,
Мы британцам уступим едва ли.
Мы книги английские все прочитали.
Пишем к ним комментарии мы на бенгали.
Перья нам служат исправно.

«Арийцы» – Макс Мюллер [2]изрек.
И вот мы, не зная тревог,
Решили, что каждый бенгалец герой и пророк
И что не грех нам теперь отоспаться.
Мы не допустим обману!
Мы поднапустим туману!
Позор не признавшим величия Ману [3]!
Священный мы трогаем шнур [4]и клянем
святотатца.

Что? Мы не великие? Ну-ка,
Пускай клевету опровергнет наука.
Наши предки стреляли из лука.
Или об этом не сказано в ведах?
Мы громко кричим. Разве это не дело?
Доблесть арийская не оскудела.
Мы будем кричать на собраниях смело
О наших былых и грядущих победах.

В размышленье святой пребывал неустанном,
Рис на пальмовых листьях мешал он с бананом,
Мы святых уважаем, но тянет нас больше
к гурманам,
Мы приспособились к веку поспешно.
Мы едим за столом, ходим мы по отелям,
Не являемся в классы по целым неделям.
Мы чистоту сохранили, к возвышенным шествуя
целям,
Ибо Ману прочли (в переводе, конечно).

Сердце при чтенье Самхиты [5]восторгом объято.
Однако мы знаем: съедобны цыплята.
Мы, три знаменитые брата,
Нимай, Непах и Бхуто,
Соотечественников просветить захотели.
Мы волшебною палочкой знанья у каждого уха
вертели.
Газеты… Собранья по тысяче раз на неделе.
Мы всему научились как будто.

Стоит услышать нам о Фермопилах,
И кровь, словно лампы фитиль, загорается в жилах.
Спокойными мы оставаться не в силах,
Марафон вспоминая и славу бессмертного Рима.
Разве неграмотный это поймет?
Разинет он от изумления рот,
И сердце мое разорвется вот-вот.
Жаждою славы томимо.

Им бы хоть о Гарибальди прочесть!
В кресло бы тоже могли они сесть,
Могли бы бороться за национальную честь
И за успехи прогресса.
Говорили бы мы на различные темы,
Сочиняли бы дружно поэмы,
В газетах писали бы все мы,
И процветала бы пресса.

Но об этом пока и мечтать неуместно.
Литература им неинтересна.
Дата рождения Вашингтона им неизвестна,
Не слыхали они о великом Мадзини.
А ведь Мадзини – герой!
За край он боролся родной.
Отчизна! Лицо от стыда ты закрой!
Невежественна ты поныне.

Обложился я грудами книг
И к источнику знания жадно приник.
Я с книгами не расстаюсь ни на миг.
Неразлучны со мною перо и бумага.
Опахало бы мне! Кровь горит.
Вдохновеньем охвачен я властным.
Насладиться хочу я прекрасным.
Стать стилистом хочу первоклассным,
Во имя всеобщего блага.

Битва при Незби [6]… Читайте о ней!
Кромвель бессмертный титанов сильней.
Не забуду о нем до кончины своей!
Книги, книги… За грудою груда…
Ну, хватит читать! Поясница болит у меня.
Эй, служанка, скорей принеси ячменя!
А-а, Нони-бабу! Здравствуй! Третьего дня
В карты я проиграл! Отыграться бы нынче не худо.

Жизнь моя, на исходе вечер,
Подойди! Счастье первой встречи,
Несравнимо ни с чем оно.
Глаза, что ресницами скрыты,
Подыми, – друг на друга открыто
Нам смотреть отныне дано.
Не робей, мне себя вверяя.
Наши сердца, замирая,
Слиться должны в одно.
В забытьи мы, одни на свете,
Тянем мед из одних соцветий,
Этот мед – как вино.
От рожденья пламя разлуки
Обрекало сердце на муки,
С той поры оно спалено.
Одинокий, я жил в пустыне.
Жажду мне утолять отныне
В море юной любви суждено.
Ты, редчайшая из жемчужин,
Скажи: «Только ты мне нужен,
Лишь тобою сердце полно!»
Я в объятьях голубку спрячу…
Стой! Куда ж ты уходишь, плача?