Василий Жуковский - Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения

Когда узнал Зораб, что Баруман
К нему с письмом, с дарами, с войском,
Афразиабом посланный, идет,
Немедленно вооружась,
К нему он выехал навстречу.
Как удивился витязь молодой,
Когда такое множество народа,
Оружием блестящего, увидел!
Как удивился Баруман,
Когда предстал глазам его такой
Красавец с ростом великана,
С весенней свежестью младенца,
С горячим юноши кипеньем,
С железной твердостию мужа!
Он на него внимательно смотрел:
Он изумлен был несказанно,
Он чувствовал невольный трепет,
В нем громко вопияла жалость
При виде красоты, столь бодрой и цветущей.
И про себя подумал старый витязь:
«О ты, прекрасная звезда,
Тебе сиять бы в чистом небе,
Не заходя, не померкая;
Достоин ты, мой светлый воин,
Чтоб был орлиный твой полет
Советом мудрости направлен,
А не предательством змеиным».
И, подошед к Зорабу, он вручил
Ему письмо Афразиаба.
Прочтя письмо, Зораб поспешно со́брал
Свои туранские дружины
И, Баруману повелев
Для отдыха остаться
Дни на два в Семенгаме,
Простился с матерью и с дедом
И поскакал, воскликнув громозвучно:
«Туран, за мной!» При этом клике
Все разом всколебалось,
Знамена развернулись,
Задребезжали трубы,
Тимпаны загремели,
Заржали грозно кони,
Пошли вперед дружины;
И быстро полилась война
С убийством, грабежом, пожаром
На мирные поля Ирана.

На самом рубеже Ирана
Стояла крепость Белый Замок;
Она Иран хранила от набегов
Соседнего врага,
И ею два повелевали
Вождя: один из тех вождей
Был старый Гездехе́м,
Правитель опытно-разумный,
Другой Хеджир, наездник молодой,
Рачитель дела боевого.
И с Гездехемом находилась в замке
Его младая дочь,
По имени Гурдаферид,
Что значит: витязь без порока;
И на такое имя
Она имела право:
Прекрасная, как девственная пери,
Она была сильна, как богатырь;
Хеджир напрасно
Ей рыцарством понравиться хотел —
Она ему ристаньем на коне,
И меткою стрельбой из лука,
И ловкостью владеть мечом
Была равна; а мужественным делом
Против врага пред нею отличиться
Не мог он — не было врага.
Но вдруг с высокой башни замка
Увидели на крае небосклона
Идущее в густой пыли, как в дыме
Великого пожара,
Туранское бесчисленное войско.
Затрепетал от радости Хеджир.
«Двойная будет мне победа, —
Подумал он: — одна — там, в поле, над врагом,
Другая — здесь, над девою надменной».
И он, надев свои доспехи,
Несется быстро на коне,
Любовию и мужеством стремимый,
На подходящие туранские дружины;
И вслед за ним с ограды замка
Завистливым стремится оком
Звезда красы Гурдаферид.

И, быстро подскакав к туранским
Дружинам, грозно закричал
Хеджир им: «Кто вы? Кто из вас
Храбрейший? Пусть отведает со мною
Меча, копья иль булавы;
Он будет нынче же с высокой
Ограды замка моего
Своей отрубленною головою
На всех вас ужас наводить».
На этот вызов ни один из турков
Не отвечал: никто из них не смел
На рубеже Ирана первый
В сраженье выступить. Увидя,
Что все его сподвижники робеют,
Зораб, разгневанный, схватил
Свой меч и поскакал
Один за всех на смертный поединок.
Как тигр из камышей прибрежных,
Так из густой толпы своих он прянул
И закричал Хеджиру: «Выходи;
Твои слова хвастливые не страшны;
Не на лисиц ты выехал, на львов;
Знать хочешь: кто мы и зачем
Пришли в Иран? Узнай же: я Зораб,
Сын царской дочери Темины
И многославного Рустема;
Пришел в Иран знакомиться с отцом;
По славе дел Рустем узнает сына.
Теперь скажи мне, кто ты сам?
Но ведать наперед ты должен,
Что в замок свой уж ты не возвратишься:
Тебя оплачет скоро мать,
Или жена, или невеста».

«Не хвастай, подождем конца, —
Хеджир ответствовал Зорабу. —
Мое ты спрашиваешь имя? Я
Хеджир; повелеваю Белым Замком,
И мне товарищ мудрый Гездехем.
А ты смотри, там в высоте
Два черных ворона кружатся;
Они почуяли добычу,
И будет им добыча;
Тобой насытив жадный голод,
На север полетит один,
На полдень полетит другой,
На север к твоему отцу,
На полдень к матери твоей,
И им они за угощенье
Прокаркают свое спасибо;
Не догадается отец,
А мать начнет рыдать и плакать;
А обо мне моя невеста
Не будет ни рыдать, ни плакать;
На нас теперь с ограды замка
Она глядит; моя победа
Ей славой и утехой будет».
Так говоря, на Белый Замок
Хеджир Зорабу указал:
Звездою утренней прекрасной
Сияла там Гурдаферид;
Хеджир, обманутый любовью,
Подумал, что ему она
Издалека приветно улыбалась,
И он на миг забыл о поединке.
Зораб, красавицу, какой никто подобной
Не видывал, увидя, обомлел,
И вся душа в нем закипела;
И он подумал: «Если в Белом Замке
Сокровище такое бережется,
То взять его во что бы то ни стало;
А ты, жених, простись с своей невестой,
Ее теперь ты с жизнью мне уступишь».

Опомнясь, друг на друга очи
Соперники оборотили,
Схватились бешено за копья
И, расскакавшись, с быстротою
Двух страшных молний полетели
Один против другого. Острый
Конец копья Хеджир направил
На грудь Зораба, чтоб ее
Насквозь им проколоть;
Но острие переломилось,
Ударясь в твердую кольчугу;
Зораб не пошатнулся.
Тогда, свое копье
Тупым концом оборотив,
Его он, как рычаг,
Между конем и всадником просунул,
Им сильно двинул — и Хеджир,
Вдруг сорванный с седла, был взброшен
На воздух; грянулся на землю,
Как камень, и паденьем был
Так сильно оглушен,
Что на земле, как мертвый,
Лежал недвижимо, утратив
Из памяти и бой, и замок, и Зораба,
И самое Гурдаферид.
Зораб скочил с коня и обнажил
Свою кривую саблю,
Чтоб голову отсечь врагу;
Но тот, опомнясь, приподнялся
И, на́ руку опершись слабо,
К сопернику другую протянул
И так сказал:
«Будь жалостлив, не убивай;
Уж я убит довольно
Стыдом, которым ты меня
Сразил перед стенами замка.
Как будет над моим паденьем
Надменная торжествовать!
Вот смерть моя; тебе не нужно
Своею саблей отсекать
Мне голову — ты жизнь мою пресек:
Гурдаферид уж боле не моя;
Отныне ты мой повелитель».

Умолкнув, ждал он жизни или смерти.
Но билось кроткое в груди Зораба сердце:
Молящего о милости врага
Он был не в силах умертвить;
И он подумал: «Этот пленник
Мне пленников других добыть поможет;
Он в замок мне отворит вход;
Укажет в поле мне Рустема».
И он, связав Хеджира,
Его с собой повел в туранский стан,
Куда в тот самый час вводил
Свои дружины Баруман,
Поспешно вышедший из Семенгама,
Чтоб, волю шаха исполняя,
Не выпускать из глаз Зораба.
И первой встречей Баруману
Был схваченный Хеджир; при виде
Огромности и крепости врага
Обрадован и изумлен
Был несказанно старый воин;
Но он глаза потупил в землю,
Почувствовав и стыд и угрызенье
При мысли, что назначен был
Прекрасной доблести такой
Предательством готовить гибель.
А между тем при громких кликах
Всего собравшегося войска,
Которое, увидя, как могуч
Был витязь побежденный,
С рукоплесканием встречало
Победоносца молодого,
Зораб задумчиво-безмолвный
На боевом своем коне,
Не слыша плесков, ехал шагом.
Он думал об отце Рустеме,
Он думал о чудесной деве,
Он думал сладостно о многом, многом,
Чего ему не назначало небо.