Дмитрий Воденников - Обещание
- Название:Обещание
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
- Год:2011
- Город:Москва
- ISBN:978-5-699-52058-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дмитрий Воденников - Обещание краткое содержание
Предельно обнаженные, невероятно энергетически насыщенные стихи Короля поэтов Дмитрия Воденникова стали неотъемлемой частью облика нулевых годов нового тысячелетия. Кроме всем известных и неизменно всплывающих в памяти текстов, в книгу включены новые стихотворения и цикл «Книга рун».
Обещание - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
* * *
.............................................................................................
.............................................................................................
.............................................................................................
.............................................................................................
.............................................................................................
Так дымно здесь
и свет невыносимый,
что даже рук своих не различить —
кто хочет жить так, чтобы быть любимым?
Я – жить хочу, так чтобы быть любимым!
Ну так, как ты – вообще не стоит – жить.
А я вот все живу – как будто там внутри
не этот – как его – не будущий Альцгеймер,
не этой смерти пухнущий комочек,
не костный мозг
и не подкожный жир,
а так, как будто там какой-то жар цветочный,
цветочный жар, подтаявший пломбир,
а так, как будто там какой-то ад пчелиный,
который не залить, не зализать...
Але, кто хочет знать, как жить, чтоб быть любимым?
Ну че молчим? Никто не хочет знать?
Вот так и мне не то чтоб неприятно,
что лично я так долго шел на свет,
на этот свет и звук невероятный,
к чему-то там, чего на свете нет,
вот так и мне не то чтобы противно,
что тот, любой другой, кто вслед за мною шел,
на этот звук, на этот блеск пчелиный,
на этот отсвет – все ж таки дошел,
а то, что мне – и по какому праву —
так по-хозяйски здесь привыкшему стоять,
впервые кажется, что так стоять не надо.
Вы понимаете, что я хочу сказать?
Огромный куст, сверкающий репейник,
который даже в джинсы не зашить —
последний хруст, спадающий ошейник —
что там еще, с чем это все сравнить?
Так пусть – гудящий шар до полного распада,
в который раз качнется на краю...
Кто здесь сказал, что здесь стоять не надо?
я – здесь сказал, что здесь стоять не надо?
ну да, сказал – а все еще стою.
Так жить, чтоб быть
ненужным и свободным,
ничейным, лишним, рыхлым, как земля, –
а кто так сможет жить?
Да кто угодно,
и как угодно – но не я, не я.
СОКРАЩЕННОЕ ИНТЕРВЬЮ
(или первые ростки нового имперского сознания)
– Как вы написали в одном эссе, «всякий любимец, всякий социальный феномен прекрасно понимает, что любая любовь и любая феноменальность держится на живом мясе». Возникает ощущение, что любовь – это самое яркое ваше жизненное впечатление? Так ли это?
– Нет. Самое мое яркое жизненное впечатление – это унижение. Унижение, которое я испытываю при столкновении с жизнью, ежедневной и ежечасной. Может быть, я и стал делать то, что стал делать, когда понял, что этот мир настроен против меня. Причем в данном случае у меня нет особого сострадания только к себе. Просто я очень хорошо знаю, в чем именно заключается мое унижение.
– Но это унижение, наверное, должны чувствовать и ваши читатели, зрители, только уже получая его от вас?
– А они его и чувствуют. Даже если я говорю только о себе. Правда, есть и приятные исключенья. Так, в свое время меня очень удивило, что один припухшего вида человек, слушая мое выступление, заметил: «Вот мужик дает. Молоток». (Это обо мне-то.) А однажды еще подошел то ли мальчик, то ли девочка, то ли собачка со словами: «Это вы все про меня написали». Вообще-то я писал про другое. Но мне было тоже приятно.
– Можно ли сказать о вас, что вы принадлежите к тому типу поэта или писателя, для которого вопрос о собственной жизни, ее успехе или неуспехе становится сутью и смыслом поэтического высказывания?
– Можно. Я принципиально иначе, чем многие (которые, кстати, во всех смыслах достойней и лучше меня), отношусь к своим книгам. Если угодно, как к сериалу, где каждое новое стихотворение перестает быть просто стихотвореньем, а становится исполненным (либо неисполненным) обещаньем. Как будто ты проживаешь свою жизнь, фиксируешь ее, а потом говоришь «вот так жить нельзя», «а вот так у меня не получилось», «а вот так можно попробовать». Но в любом случае ты всегда ощущаешь себя добровольной подопытной крысой. Не могу сказать, что это такое уж большое наслаждение.
– А что же тогда для вас наслаждение?
– Знать, что твой голос, прорезая пространство и время, способен вызывать столько любви и вражды, столько раздражения и участья, столько неприятия и желанья. И обратите вниманье – при этом всем уже абсолютно неважно, о чем, собственно, ты говоришь. Это похоже на чудо, от которого уже нельзя отказаться.
– И последний вопрос. Если следовать вашей образной логике, кем бы вы хотели стать в конце сериала: победителем, жертвой? Ну, хотя бы гипотетически?
– Национальной святыней. Только – почему гипотетически?
REMAKE – REMIX
(или все-таки не последний)
Опять сентябрь, как будто лошадь дышит,
и там – в саду – солдатики стоят,
и яблоко летит – и это слышно,
и стуки, как лопаты, говорят.
Ни с кем не смог
ни свыкнуться, ни сжиться —
уйдут, умрут, уедут, отгорят —
а то, что там, в твоем мозгу, стучится,
так это просто яблоки стучат.
И то, что здесь
сейчас так много солнца,
и то, что ты в своей земле лежишь,
надеюсь, что кого-нибудь коснется.
Надеюсь, вас. Но всех не поразишь.
А раз неважно всем,
что мне еще придется,
а мне действительно еще придется быть
сначала яблоком, потом уже травою —
так мне неважно знать: ни то, что будет мною,
ни то, что мной уже не сможет – быть.
А что уж там во мне рвалось и пело ,
и то, что я теперь пою и рвусь ,
так это все мое (сугубо) дело,
и я уж как-нибудь с собою разберусь.
Смирюсь ли я, сорвусь ли, оскудею
или попробую другим путем устать,
я все равно всегда прожить сумею,
я все равно всегда посмею стать.
Но – что касается других:
всех тех, которых нет,
которых не было,
которых много было –
то если больно им
глядеть на этот свет
и если это важно вам – спасибо.
REMAKE – REMIX 2
(заключение)
ВОТ Я СТОЮ ПЕРЕД ВАМИ,
ПРОСТОЙ РУССКИЙ МУЖИК,
ЖИЗНЬЮ БИТЫЙ,
СОБОЮ, КАК ВОДИТСЯ, ЛОМАННЫЙ –
ВОТ СТОЮ Я И ДУМАЮ:
а ведь нету претензий нету обид
все что могло – все стряслось
а что не сложилась
как-то иначе моя ненаглядная жизнь –
ну не сложилась
ЗАТО –
КТО-ТО ЗАВИДУЕТ МНЕ,
КТО-ТО БОИТСЯ,
А МНОГИЕ ДАЖЕ МЕНЯ УВАЖАЮТ.
Как это мне удается –
мне неизвестно.
май – ноябрь 2000
ЧЕТВЕРТОЕ ДЫХАНИЕ
ЦВЕТУЩИЙ ЦИКЛ
Ну так здравствуй,
моя дорогая тупая черешня!
Я ведь раньше не думал,
что мой возмутительный прах –
это родины прах.
(...этот яростный, сливочный, нежный...)
Он, как ветер, весной –
Застревает в цветных волосах.
* * *
Землею пахла, воздухом пылила,
а выпила меня и отпустила
(ну, вот и пусть сама в земле лежит).
У молодости безобразный вид,
когда она уже остыла.
Да и без нас уже напичкана по горло
земля, как курица, но вот приснилось мне,
что мой отец (точнее, папа) умер
и на прощанье – озверел во мне.
Как колобок, вертящийся, паскудный,
все прыг да скок по венам и рукам,
а мне вдруг кажется, что я его забуду,
а мне вдруг кажется, что я его отдам.
И как ни гадок мне его затылок,
но я хочу его схватить – и не могу,
и он летит, как розовый обмылок,
выскальзывая с криком в темноту.
Вот так и я уйду (и на здоровье),
и ты уйдешь – провалишься к цветам,
но все равно всей невозможной кожей
услышу я (и ты услышишь тоже):
Я тебя никогда не забуду, о боже, боже.
Я тебя все равно никогда никому не отдам.
Я ведь знаю, что вроде любил, любил меня кто-то из вас,
но вот что интересно – о, Боже мой, Боже, – отвсюду:
из всех, из цветных, из цветочных, распахнутых каш —
я-то тебя никогда-никогда не забуду,
ты же меня – никогда никому не отдашь.
Я говорю –
из такой очевидной пурги,
из черешен таких, из такого расцветшего чуда:
госпидя, боже ты мой, я тебе никогда не забуду
ни поганую мякоть мою, ни шершавые руки – твои.
Но зато – по молочной реке,
по кисельным твоим берегам,
убираясь в зеленый подвал
под цветную весеннюю груду —
так, как я под тобою, никто никогда не лежал.
Я тебя все равно, все равно никогда не забуду.
Интервал:
Закладка:
