Владимир Белобров - Десять Струй, Которые Потрясли Мы

подкрался, криво ухмыляясь, и в молодую поясницу

воткнул орудие брезгливо…" — меня охватывает дрожь.

2.12.1987

Однажды Сидоров Гордей

С балкона плюнул на людей.

И, почесав ногтями глаз,

Пошел на кухню кушать квас.

21.12.1987

ДУНЕ СМИРНОВОЙ

Надменный тип с лицом и тростью

В буфете подавился костью.

Гремят кастрюльки, чайник свищет,

Бежит Степан с куском во рту.

Глафира принимает пищу,

Уткнув лицо в сковороду.

Анфиса лупит булку хлеба,

Григорий поедает кекс.

А я мечтаю, глядя в небо,

О зыбких формах Дуни С.

декабрь 1987

Где из воды туман пророс,

Вздыхала самка у струи:

Поверь, красавец абрикос,

Мне тайны свежие твои».

Играя плотью налитой,

Нагие падали плоды.

Сползал в могилу день седой.

Окрест клубился чёрный дым…

Присел на нюхотливый нос

Рассвета пёстрый какаду.

Ей не ответил абрикос,

Катая косточку во рту.

30.12.1987

Кобылы дергали поводья,

Трепя по ветру шкур лохмотья,

Задравши кверху морды тетьи

И веники хвостов.

Зрачков под мехом спрятав гайки,

С боков напрыгивали лайки.

И дребезжали балалайки

Надменных мужиков.

Но виден лук и виден перец,

И на поляне виден немец,

И англичанин крошит хлебец

Фарфоровой десной.

И вот научная старушка

Несёт отверстие в макушке.

И из раскрытой черепушки

Валит туман густой.

Вот зверь на ветке неслучайно

Исполнен важного урчанья

И измененье окончанья —

Последствием тому.

Гласит строкой пузатый Бухель.

Трусит ногой усатый Мухель.

Но полосатый Гугель-Бугель

Вершит конец всему.

11–12.1.1988

Я лесом шел и длинные деревья

Забором городились вкруг меня.

Звенело в небе птичее отрепье.

Бежала тварь, в желудке страх храня.

Окрест трава густилась волосато,

Плелась ветвей колючая броня.

Я лесом шел и некий зверь усатый

Рассматривал внимательно меня.

Трусил куда-то цуцык незнакомый,

Трепя по кочкам плоскость живота.

Я лесом шел и стадо насекомых

Меня кусало в разные места.

Какая-то холера, скорчив морду,

Болталась равномерно над кустом.

Я лесом шел и, глядя на природу,

Махал оптимистически хвостом.

16–17.1.1988

Когда появлялась на небе звезда,

Ты в страхе бежала за мост.

И там, на колени припав у куста,

Бубнила молитву под нос.

Из леса туманного слышался вой.

Кружилась сова, хохоча.

За ворот стекая струей восковой,

На маковке тлела свеча.

Когда ж из-за туч выползал, молчалив

Луны желтолицый горбун,

Ты, кол позвоночника вдруг преломив,

Долбила об землю чугун.

18.1.1988

Годы видоизменяют содержание человека.

Иногда у него на лице чего-нибудь отрастает:

Иногда у него, ни с того, ни с сего, начинает дергаться веко.

Или, вдруг, в волосах насекомых заводится стая,

Так что чешется он с темпераментом древнего грека!

21–22.1.1988

«Жаба, жаба, где твой хвост?

Где твоя щетина?

Где твой вертикальный рост,

Глупая скотина?»

Жаба смотрит, как утюг,

Не соображая.

Тюк! ее ботинком, тюк!

Мерзость-то какая!!!

22.1.1988

В волшебном бреду, не владея собой,

Он ей протянул ветви тонкие рук.

Графиня к нему обернулась спиной

И тут испустила взволнованный звук.

26.1.1988

Сидит мудрец на сером камне.

Кусает булку молчаливо.

В его глазах клубится разум.

В его усах застряли корки.

Мудрец спокойно смотрит в воздух.

Мудрец поглаживает брюхо.

А если мимо мчится муха,

Он лупит муху толстой книгой.

6–7.2.1988

Вдоль бамбуков тугих я иду по тропе.

Спелый персик жую, достаю абрикос.

Мимо едет, как сам император Юй-Хэ,

На кобыле один пучеглазый даос.

В его ноздри продето большое кольцо.

Я, в восторге, пляшу, потрясая бамбук.

Он, на это, лишь важное строит лицо,

Указуя перстом на божественный пуп.

8.2.1988

…и так далее…

Платон, "'Диалоги".

— Что есть человеку ВЕЛИКАЯ ДРАМА?

— Штаны переполнить в присутствии дамы.

— Что есть человеку ВЕЛИКОЕ БЛАГО?

— Гарантия прав подтираться бумагой.

1.2.1988

Если у человека превосходная печень,

То тогда он становится водолазом-подводником.

Если человеку откусывать нечем,

То его выпускают гулять без намордника.

24.2.1988

Если, сидя на сопке Шань-лу,

Неподвижно глядеть на скалу,

То уже на семнадцатый день

Начинает урчать в животе.

28.2.1988

Родная, протянем с порога Незримо грядущему руки.

Мы — мясо одной мясорубки.

Мы — моль одного гардероба.

11.2.1988

Хорошо бы, для селекции человеческой породы,

Разместить на затылке носовое устройство,

Тогда, при внезапном упадении морды,

Сохранялось бы в целости человеческое достоинство.

17.3.1988

Мне хочется быть папуасом,

Чтоб прятаться в Вашу тень.

Мне хочется быть унитазом,

Чтоб видеть Вас трижды в день.

22.3.1988

Если в лице существа наблюдается взора приличность

Или вдобавок оно там во что-то одето,

То перед вами на стуле сидит, несомненно, какая-то тонкая

личность,

Даже способная, может, по запаху чуять, чего подается к обеду.

6.4.1988

Если лицо гражданина

Всё в бороде и усах,

То перед вами, должно быть, мужчина,

Или же дама вся в волосах.

22.4.1988

Слава магниту-стяжателю.

Длани его загребущие

Есть квинтэссенция истины

В чаше познания тайного.

Слава магниту губителю

Гаек, от Бога доверчивых,

Скрепок, от века распущенных,

И целомудренных шпиндиков.

4.05.1988

Всё, что было внутри на простор заспешило,

Многоногому враз уподобясь скоту.

Как лягушка к доске пригвожденная шилом,

Посиневший язык трепыхался во рту.

Прочь из носа струя поползла жидкотела,

Поползла, побежала, повалилась на бок.

Как осенний листок, голова отлетела,

С голубыми глазами на багровый восток.

24–26.5.1988

Бывает, понюхаешь розу