Давид Самойлов - Стихи

За последние дни написал несколько стихотворений. Прочту их при встрече.

Больших новостей у нас нет. Все здоровы. Гости продолжают приезжать.

Не пишу больше, надеюсь на скорую встречу. Будьте здоровы.

Ваш Д.С.

1 Пометка Л.К.: получено 13.5.80.

Дорогая Лидия Корнеевна!

Не писал Вам давно из-за многодневных празднований и какого-то смутного ощущения нового возраста, которого и сам понять не могу. Какая-то лень и апатия на меня напали.

Рая мне писала о премии, присужденной Вам. Ничего об этом не знаю.

Все последнее время по какому-то совпадению занимался поэтами, недавно ушедшими. Написал о Глазкове в «Литгазету», предисловие к стихам М.С. для Тарту и предисловие к стихам Н.В. Стефановича для альманаха «Поэзия»2.

Знаете ли Вы Стефановича? Он поэт истинный и замечательный. Постараюсь раздобыть его стихи для Вас.

Вообще же, несмотря на то, что сейчас в Пярну много москвичей, на душе у меня скука. Стихи не пишутся.

Одна отрада здесь — Юлий Ким с его чудесными песнями3.

Видел по телевидению интервью Дудко4.

Какой противный и фальшивый поп!

В день рождения мне подарили много прекрасных пластинок. Я понял, что мое музыкальное сознание где-то на уровне романтиков — Бетховен, Шуберт, Мендельсон, Шопен, Брамс до Малера включительно. Для слушанья более раннего и более позднего (Прокофьев, Шостакович, Бриттен, которых тоже люблю) нужны уже душевные усилия.

Пробавляюсь музыкой и чтением Маковицкого, очень медленным, ибо великого старика невозможно воспринимать большими дозами5.

Тарковский прислал мне очень хорошую книгу стихов. В нем еще много поэтической энергии, и даже некоторая велеречивость ему простительна.

Вот и все мои новости.

Очень хочется узнать о Вас, о Вашем самочувствии и работе.

Галя Вам кланяется.

Будьте здоровы.

Ваш Д.С.

1 Пометка Л.К.: получено 27.6.80.

2 См.: Памяти Николая Стефановича (1912–1979) // Альманах «Поэзия», 1981, № 29.

3 Юлий Ким (р. 1936), поэт, драматург, автор и исполнитель песен.

4 Священник Дмитрий Дудко был арестован 15 января 1980 года за проповедническую и правозащитную деятельность. После ареста его держали вместе с уголовниками, которые его избивали. Еще до суда он выступил по московскому телевидению и осудил свою прежнюю деятельность как «антисоветскую» и «вредную».

5 Речь идет о «Яснополянских записках» врача и секретаря Льва Толстого Д.П. Маковицкого, напечатанных в журнале «Вопросы литературы» (1978, № 10).

30/VI 80

Дорогой Давид Самойлович.

Я очень рада, что Вам сообщили ответственные лица, что Вы — «известный поэт». А Вы и не знали. Воображаю, как долго эти деятели культуры обдумывали, как Вас определить: известный, ведущий, выдающийся или талантливый. На Вашем месте я послала бы составителям адреса телеграмму: «Поставьте мне, пожалуйста, телефон».

Стихи прекрасные. Особенно понравилось мне: «Я сделал вновь поэзию игрой».

Что касается попа, то вполне разделяю Ваше отвращение. Я никогда его не видала и не слыхала, но кое-что почитывала — с неохотой и трудом. Плоско, пусто и не без претензий. Читая, думала: «Бывает, что люди пишут вяло и неинтересно, а в беседах весьма победительно». (Бывает и наоборот.) В данном случае я ничего не понимаю, т. е. не понимаю, в чем чары его — для многих и многих знакомых мне интеллигентных людей. Телевидением и письмом они были потрясены. «Многие плакали». Но, я думаю, скоро утешатся, изобретя для него какое-нибудь оправдание.

Моя премия — это соль на рану. Рана — выпуск французского издания 2 тома (до русского) в искалеченном виде. Только что я собралась заявить публичный протест, как посыпались хвалебные статьи, а потом премия. На статьи я плевала бы, но не могу же я оскорбить милых людей из PEN-клуба, которые присудили мне премию Свободы за эту изуродованную книгу… А видеть ее не желаю1.

Вообще, дела мои плохи. Я никак не могу научиться ходить — все лежу или сижу. Работаю часа 3 в день, не на минуту более, п[отому] ч[то] только 3 часа действуют «волшебные капли». Осенью мне предстоит операция: один глаз погиб безнадежно, надо попытаться спасти другой. Летом надо «окрепнуть». Пока не удается. Езжу на дачу, но и там

на более долгий путь нету сил. Даже по саду еще не хожу, среди любимых деревьев.

Музыку слушаю. Но в музыке я разбираюсь плохо, не с такой отчетливостью, как Вы. Мне требуется не раз и не два слушать, и слушать, и слушать одно и то же. Прокофьев мне труден, а вот Шостаковича, в отличие от Вас, слушаю с упоением. Бриттена почти не знаю. Бах труден. Шопена у меня мало. Кажется, больше всех люблю Бетховена.

В «Знамени», говорят, напечатаны воспоминания Кривицкого, в которых он поносит меня — не называя, впрочем, по имени. (Имя запретили.) Когда я работала в «Н[овом] Мире», у меня, мол, был длинный нос, были большие ноги, вкусы в л[итерату]ре и поэзии унаследованы от Зин[аиды] Гиппиус (кот[ор]ую я никогда не читала). Нападками Кривицкого горжусь — он негодяй с головы до ног, редко встречаются такие законченные негодяи3.

Будьте здоровы. Привет Гале.

ЛЧ

1 Речь идет об издании «Записок об Анне Ахматовой» в переводе на французский (Париж: Albin Michel). Л.К. была недовольна тем, что издательство внесло от себя многочисленные сокращения и перемены, не согласованные с автором. Однако премия Свободы, как выяснилось позже, была дана автору не за «Записки», а за все книги, вышедшие на французском языке по совокупности.

2 Эпиграф к стихам Ахматовой «Последнее возвращение». Эпиграф — строки из «Лагерной песни» С.З. Галкина (1897–1960).

3 Александр Юльевич Кривицкий (1910–1986), зам. главного редактора (К. Симонова) в журнале «Новый мир», журналист. О работе в «Новом мире» и столкновениях с Кривицким см.: Лидия Чуковская. Полгода в «Новом мире» // Соч.: В 2 т. Т. 2. М.: Гудьял-Пресс, 2000.

В 1980 году в журнале «Знамя» № 5 опубликованы воспоминания А. Кривицкого «Елка для взрослого». Хотя в восьмидесятые годы имя Лидии Чуковской было в России под запретом, Кривицкий обходит эту трудность и пишет о своих идейных разногласиях «с заведующей отделом поэзии с холодными глазами».

Дорогая Лидия Корнеевна!

Радуюсь Вашей премии и поздравляю Вас. Действительно ли много важных упущений во французском издании? У меня в этом смысле характер совсем не похож на Ваш: было бы дело сделано в целом, а детали — Бог с ними.

А вот здоровье Ваше очень огорчает. Операция глаза — скверная штука. У меня их было четыре.

И все же помогает.