Давид Самойлов - Стихи

Да, еще об АД. Он дал пощечину главному клеветнику, Яковлеву, когда тот имел наглость (и возможность!) приехать к нему за каким-то интервью… Люся же подала на него в суд. Оба поступка вполне разумны, если бы и муж и жена не были тяжело сердечно-больными. Яковлев утрется и напишет еще какую-нибудь мерзость. А для АД дать пощечину кому бы то ни было — это и душевное и физическое потрясение4.

Простите неряшливый вид письма. Переписывать не могу, т. е. нет охоты. «Примите так».

Будьте здоровы!

Л.Ч.

P.S. Если Вы в силах — пошлите Алексею Ивановичу еще что-нибудь: письмо, книгу. Я даже думать о нем боюсь, так они жили дружно, такой Элико была для него опорой. Два года назад с ней случился инфаркт. Она выправилась. А сейчас шла по улице с сумкой и несла в сумке платье всякое для чьей-то осиротевшей девочки. Упала на улице по дороге к трамваю. У нее не было с собою документов, и потому Ал[ексей] Ив[анович], искавший ее по телефону (звонил в милицию, в больницы), неск[олько] часов не мог ее найти.

Похороны были торжественные: во Владимирской церкви отпевали, потом похоронили на Охтинском кладбище, старом.

1 Элико Семеновна Пантелеева, жена А. И. Пантелеева.

2 Название книги Л. Пантелеева.

3 Наталья Родионовна Малиновская (р. 1946), филолог-испанист, эссеист, переводчик, жена А.М. Гелескула.

4 Н.Н. Яковлев, автор книги «ЦРУ против Страны Советов» и многочисленных статей с нападками на А.Д. Сахарова и его жену. В своих воспоминаниях А.Д. Сахаров назвал его «рупором КГБ» и сообщил, что «все, написанное Яковлевым, буквально пропитано ложью». В июле 1983 года Яковлев напечатал в «Смене» о Сахарове и Е.Г. Боннэр очередной пасквиль под названием «Путь вниз». После этого он имел наглость вломиться в квартиру Сахарова в Горьком, когда А.Д. был там один, и просить его об интервью. Сахаров потребовал, чтобы Яковлев написал и напечатал письменное извинение. Яковлев отказался. Тогда Андрей Дмитриевич дал ему пощечину и выгнал из квартиры. В сентябре 1983-го Е.Г. Боннэр подала на Яковлева в суд гражданский иск «об ущербе ее чести и достоинству». Подробнее см. А.Д. Сахаров. Воспоминания. М.: Изд-во «Права человека», 1996, т. 1, с. 883–893.

Дорогая Лидия Корнеевна!

Все пытался написать Алексею Ивановичу. Да никак не мог найти верные слова. И вдруг получил от него ответ на письмо, написанное еще до смерти Элико Семеновны. Пишет он скорбно, но спокойно. Половина письма посвящена рассказу о том, как он отучился от алкоголизма. Теперь, наверное, легче будет ему написать.

У нас внешних событий мало. Не очень редко приезжают друзья и знакомые на 2–3 дня, и тогда Москва становится не так желанна.

Успокаивает приятная подзадержавшаяся осень. Я ежедневно гуляю, чаще всего вечером. Слышен гул моря. А в парке совсем темно, но я знаю на ощупь каждую дорожку.

Зрение мое заметно сдает, поэтому читаю мало. Чаще стихи, чем прозу. Да что-то приметного нового не видно — Галя пролистывает все журналы.

Сейчас вот перечитываю Баратынского в новом издании и, как всегда, изумляюсь и потрясаюсь…

У меня напечатан цикл стихов в 10‑м номере «Др[ужбы] народов». Видимо, главный мой козырь — раскованность среди поэзии умелой и манерноватой.

Готовится к сдаче в «Сов[етском] пис[ателе]» томик моей лирики. А вот поэмы вышли в «Сов. России» без «Сухого пламени» и «Каникул». Эту книжицу, которую издавали восемь лет, посылаю Вам для комплекта1.

Будьте здоровы.

Ваш Д. Самойлов

А[лексей] И[ванович] писал мне, что получил много писем после смерти Элико. Ваше — самое лучшее.

1 Приводим дарственную надпись: «Дорогой Лидии Корнеевне многострадальные «Времена» от любящего ее Д. Самойлова. 9.11.83 Пярну».

Дорогая Лидия Корнеевна!

Вчера узнал о суде над Дачей. Радуюсь решению1. Будет ли протестовать Литфонд? Лучше бы ему успокоиться, ведь свое отношение к Вам он выразил. И это ему зачтется. А Вас и Люшу — поздравляю!

Книга воспоминаний о А. Я[кобсоне], конечно, дело хорошее. У меня есть несколько страничек и стихи. Довольно много и интересно написала Галя. Но боюсь, что все это не пойдет, ибо мы оба пытались описать живого Толю — равнодействующую многих сил. Сборник же, скорей всего, будет вдовий, как воспоминания покойной Ю.Д.2 Приступают к созданию книги уже не в первый раз. Ко мне уже однажды обращалась Ю.Д. Но, видимо, ничего тогда не получилось.

А муж Ю[ны] Д[авыдовны], по-моему, тоже славный3.

У нас установилась, было, зима. Но вдруг снова все потекло. Сыро, ветер дует. Самая неуютная пора. Втянулся в работу и за это время напереводил разного, в том числе «Пьяный корабль» Рембо. Переводился он много раз (Бродский, Антокольский, Мартынов, Кудинов). Лучше других перевод Бенедикта Лившица. Но издательство хочет нового. Надеюсь, мой перевод никому не помешает.

Как всегда, когда работаю, утрясается душа, и даже стихи стали пошевеливаться. Появилось ощущение какой-то новой раскованности в стихе. Поглядим.

Простите, что пишу беспорядочно. Главной целью было поздравить Вас и Люшу.

Привет и поздравление от Гали.

Сегодня 18 лет Варваре. Пашка болеет. Обычные наши дела.

Будьте здоровы.

Ваш Д.С.

1 На этом заседании первая судебная инстанция (районный суд г. Видное) отклонила ходатайство Литфонда о выселении семьи Чуковского и его музея из переделкинского дома.

2 Юна Давыдовна Вертман (1931–1983), преподавательница литературы, режиссер, приятельница А. Якобсона. Ее «Странички о Толе» см. в сб.: Анатолий Якобсон. Почва и судьба. Вильнюс — Москва, 1993, с. 302–313.

3 Упомянут Василий Евгеньевич Емельянов, муж Ю.Д. Вертман.

27.12.83

Дорогая Лидия Корнеевна!

С Новым годом. Желаю Вам всего доброго, а особенно — здоровья. И того же героической Люше.

Получил от Ники книгу Марии Сергеевны1. Книга замечательная. Ранние стихи очень чистые, но немного стесненные. А с 40-х — постоянный подъем, свобода, открытость, вдохновение. Успех книги бесспорный. Труднее будет литературоведам, когда начнут вставлять Петровых «в ряд». Кто она? Поэт какого поколения, какого десятилетия? Но это, впрочем, их забота.

Предисловие Арсения вялое. Мало мыслей и… любви.

Я сейчас пытаюсь написать несколько страниц воспоминаний о М.С. Странная дама — вдова Дейча — предложила мне написать эти страницы чуть не за два дня. Сборник, для которого они предназначены, издается в Армении, и составляла их Дейчиха целый год. Я ее сильно отчитал по телефону. Но все же засел за писание. Пишется очень трудно, потому что характер М.С. состоит из очень тонких переходов от необычайной мягкости к необычайной же твердости. А писать просто рецензию на «Предназначение» не хочется.