Сборник Сборник - Ленин и Сталин в творчестве народов СССР

— Поблагодари мудрых стариков Кабарды, — сказал Сталин.

И старый Тута поклонился черной трубке и снял шапку.

Но какой он был беспокойный, этот Тута! Он опять стал говорить о плохом. Он положил перед собой большой лист бумаги и как будто писал, выкладывая все плохое из уголков своей памяти.

Угрюм и скучен стал Бетал. Он не стал пить чай, он не стал кушать, он надел свою короткую шубу, сел на свою машину-ветер и поехал по селениям. Ничего не успел сделать Тута.

Машина умчалась, а Тута кричал:

— Бетал, не надо себя беспокоить. Завтра все сделаешь. Попей чаю, Бетал, покушай, выспись.

Но разве может кто-нибудь остановить Бетала, если он куда-нибудь пошел? Нет в Кабарде такого человека.

Тута сел в кабинете Бетала и в сердце своем пожалел начальников тех селений.

— Ой, я не стану пить с вами чаю, — сказал им Бегал. — Валлаги, этот чай будет горьким!

Сидит Тута в кабинете и смотрит на драгоценные камни, что стоят у стены под стеклом, и вдруг опять загремел, зазвенел черный аппарат на столе Бетала.

Старый Тута снял шапку, встал и приложил черную трубку к своему уху:

— Я слушаю тебя, Сталин, — сказал он в трубку.

— Откуда ты знаешь, что это я говорю? — раздался из трубки голос, который молодит старые души и одевает теплою буркой холодное человеческое сердце.

— Я знаю, что это ты говоришь, потому что кто же другой не спит ночью в холодной Москве, кто смотрит за всеми, за всех беспокоится, кто смотрит ночью зз путником, чтобы не сбиться с дороги, кто через ночь видит, какою встанет заря?

— Старый Тута, ты никогда не был льстивым. Благодарю тебя за доброе мнение обо мне. Не я один думаю о дороге, твои сыновья тоже о ней думают, и ты, Тута, тоже смотришь за ней. Но ты не все плохое рассказал Беталу. У вас еще есть золотушные дети, еще чесотка мучит людей, еще не все овцы собрались в коши, еще мало у вас красавцев-коней, еще земля ье раскрыла вам всех секретов своего плодородия, еще не выросла молодежь.

— Ты мудр и прав, великий Сталин, — сказал Тута.

— Так не сиди же, Тута, в кабинете. Иди на поля, иди по селениям и рассказывай все, что ты думаешь. Не давай начальникам долго спать под теплым одеялом, не давай им кататься на красивых конях. Надо еще много работать. Надо успеть, чтобы с вершины своей старости ты увидел землю такой прекрасной, когда людям уже незачем будет умирать.

И пошел Тута по аулам.

Я, кто рассказывает вам эту сказку, и вы, мои слушатели, мы не можем поспеть за ветром-машиной Бетала. Я не знаю, что он делал в селениях. Но он вернулся к себе в Нальчик и, как вылез из машины-ветер, сразу сказал:

— Найдите мне сейчас же того старика, Туту. Я хочу ему сказать, что все, что было плохим, стало хорошим. Я хочу еще раз попить с ним чаю, как с умным человеком.

Все поехали искать Туту, но смерть, которая не имеет над собой начальников, уже позвала его к себе.

Тогда. Калмыков опять сел на свою машину-ветер и поехал к Туте на кладбище.

— Ты лежишь, Тута, — сказал Бетал, — а я стою, и лицо твое закрыто землей, но пускай оно там, под землей, улыбнется мне. Я сделал все, что ты посоветовал мне. Лежи спокойно, дорогой Тута, — сказал Бетал и запел русскую песню, что пели, когда умер Ленин. Но слова он пел другие. Бетал пел так:

Так пел Бетал и велел всему селению вырыть тело старого Туты и похоронить его в саду. Когда созрели наши яблоки и груши, сливы и абрикосы, они падали с деревьев прямо на могилу Туты.

Записана в Кабардино-Балкарии со слов Kaдuca Балтагизова

Перевел с калмыцкого А. Исбах

Песня записана в августе 1927 года в Крыму, в Бахчисарае, со слов пятидесятилетнего неграмотного старика-садовника Вели Одибаш