Тед Хьюз - Новые стихи [Иностранная литература]

Суетливая паства небес.
Недвижимая паства холмов.
Ни единой случайной черты.

Наэлектризованы шорохами
Обручальные камни,

И брак утвержден
Восклицательным знаком —
Темным перстом
Скалы.

Ты стоишь на холме
С многоцветным венцом,
С венцом облаков
И звезд
Над челом.

И отныне впредь
Ярко-черная тень
Перста, вознесенного ввысь,
Указует на тебя небесам.

Отныне впредь
Твой череп открыт
Пристальному взгляду луны.

По просторному лугу овальной долины
Снуют упругие, в ярких майках парни
И упруго прыгает кожаный шар.

Вот шар взлетел, и цветастые парни
Брызнули вверх, чтоб достать его головами,
Но он улетел под напором ветра,
И парни пружинисто устремились вслед.

Вот шар завис над зеленым лугом,
И ввысь взметнулся призывный вопль,
И шар покорно ринулся вниз.

Ветер из огненных прорех в небесах
Сгрудил над лугом темные горы,
Смешал сумасшедшие краски,
И вскоре
Долину залил бранчливый дождь.

Волосы слипались; быстрые ноги
Стали дробить луговое море,
А звонкие, радостные, умытые крики
Весело заглушили брюзжащий дождь.

Истово-синие склоны долины
Бессильно сникли под прессом Атлантики,
Однако неистово-рьяные нападающие
Рванулись к летящему вдоль ворот вратарю.

А пылающий глаз, приоткрывши тучи,
Вперился в луг слепящим зрачком.

Две крылатые тени под рассветной звездой.
Внизу, как угли, мерцают тетерева.
Роса дробит розоватый свет.
И в пригоршне пенится петушиное пенье.

Крылатые силуэты летят к земле,
Скользя навстречу своим теням.
Дрыгаются у зайцев лапы.
И ограбленно тускнеют бекасы.

Говорливый поток прорицает им изобилием
А солнечный свет заливает землю.

Крылатые силуэты скользнули к земле.
Мелькнули скрюченные вороньи когти.
И грянула война —
пронзительный вскрик
Рикошетной дробью раскатился по крышам.

Лежит безжизненный темный комок
Под черной, взметнувшейся к небу тенью.

С головы упало перо.
Полная пригоршня опустела.
В горле засохла песня.

Он висит над пропастью,

Успокоившись,

Потому что это случилось.

Сквозь ребра вклинивается в скалу синева —
И гордость не отгородит, и мольба не отмолит.

Глаза — безрассудные стражники,
А рассудок — всего лишь глаз.

Однако он радуется — словно орел
В бескрайних просторах под кровавой зарей, —

Потому что
Иначе не будет,

Не было

И быть не могло.

Впервые,
спокойный,
беспомощный,
Титан ощутил свою мощь.

Прометей,

Схваченный в середине пути
И повешенный меж землею и небом,

Проглотил украденный дар.

Цепи — или цепкие корни, —
Протянувшиеся с холодной земли,
Всасываются в раскаленную плоть,
Пробуя горящие кости.

А ограбленное, обозленное солнце
Вырастило яростного стервятника.

Но вскоре солнце, насытившись, расцвело,
А земля обагрилась шафраном.

Прометей, утратив свободу,
Украсился цветами блаженства —

Стенаниями земли и солнца, —

Взращенными холодеющим человечеством.

Прометей над пропастью

Вспоминал свой сон —

Он спеленут цепями в безопасном убежище,
А космические пифоны, Море и Небо,

Бьются за Землю — всесильную драгоценность,
И расклепанная молотом шляпка гвоздя,
Которым он пригвожден к скале, —
Лишь трепетный мотылек у него на груди.

Его руки и ноги не должны рвать цепей,
Однако он опасается глянуть на мотылька —
Опасается утратить страданье блаженства.

Дивное сновидение —
блаженный мир,
Где печени дано исцелиться.

Но сейчас он вернулся в реальную жизнь
С цепями,
небом,
землей
и стервятником.

Прометей прикован,

Потому что украл, —
Но он далек от людей и не может им рассказать,
У земли перегной, а у неба огонь.

Он жертвует свою плоть —
Ежедневная дань, —
Чтоб людей миновала чаша сия.

Он висит на цепях,
Распятый
под небесами,
Вдалеке от людей и не может сказать им,

Что они ничего не должны.

Не бог — лишь ветер в цветах.

Не цепи — лишь нервы и сухожилия.

Не стервятник — лишь багровое пламя,

Слово —
Ошметок солнца, —

Схороненное навеки неизреченным,
Пожизненная, бессмертная рана,

Кровоточащий безмолвием звук.