Габриэла Мистраль - Избранная проза

Перевод О.Савича

Мать

Моя мать пришла повидать меня; она сидела рядом со мной, и впервые в нашей жизни мы были как сестры, говорящие о страшном испытании.

С дрожью она коснулась моего живота и осторожно открыла мою грудь. Мне показалось, что от прикосновения ее рук я вся раскрылась с нежностью листьев, и теплая волна поднялась в груди.

Покраснев, полная смущения, я заговорила о моих болях и страхе моего тела; я упала к ней на грудь; и я снова стала маленькой девочкой, которая плакала на ее руках от страха перед жизнью.

Перевод О.Савича

Расскажи мне, мама...

Мама, расскажи мне все, что ты помнишь о своей былой боли. Расскажи мне, как рождается ребенок, как появляется на свет его тельце, еще привязанное ко мне.

Скажи мне, он потянется к моей груди или я сама должна дать ему грудь?

Дай мне теперь твое знание любви, мама. Научи меня новым ласкам, самым нежным, более нежным, чем ласки мужа.

Как мне мыть его головку? И как пеленать, чтобы не повредить ему?

Мама, научи меня той колыбельной, которую ты пела, укачивая меня. Она навеет на него сон лучше, чем любая другая песня.

Перевод О.Савича

Священный закон

Говорят, будто жизнь едва мерцала в моем теле, а мои вены излили кровь, как виноград в давильне; но я чувствую только облегчение в груди, как после глубокого вздоха.

-- Кто я такая, -- говорю я себе, -- чтобы держать сына на своих коленях?

И сама себе отвечаю:

-- Женщина, которая любила и чья любовь после первого

поцелуя попросила вечности.

Земля смотрит на меня и на моего сына, которого я держу на руках, и благословляет меня, потому что я теперь плодоносна и священна, как пальмы и борозды.

Перевод О.Савича

Поэмы самой печальной матери

Выброшенная

Мой отец сказал, что выгонит меня; он крикнул матери, что выбросит меня из дому этой же ночью.

Ночь прохладна; при свете звезд я могла бы дойти до ближайшей деревни; но что, если он родится в эти часы? Может быть, мои рыданья зовут его; может быть, он хочет появиться на свет, чтобы видеть мое лицо в слезах. И он задрожит в сыром, резком воздухе, хотя я и покрою его.

Перевод О.Савича

Зачем ты пришел?

Зачем ты пришел? Никто не полюбит тебя, хотя ты красив, сын мой. Хотя твоя улыбка прекрасна, как у всех детей, прекрасна, как у моего младшего брата, целовать тебя буду я одна, сын мой. И хотя твои ручонки тянутся к игрушкам, ты сможешь играть только с моей грудью и с нитями моих слез, сын мой.

Зачем ты пришел, если тот, кто призвал тебя к жизни, возненавидел тебя, почувствовав твои движения во мне?

Но нет! Ты пришел для меня; ведь я была одинока, одинока даже когда он сжимал меня в своих объятьях, сын мой!

Примечание. -- Однажды вечером, проходя по жалкой улице Темуко, я увидела женщину из народа, которая сидела на пороге своего дома. Она была близка к материнству, и лицо ее отражало глубокую горечь.

Вышел мужчина и сказал ей грубую фразу, которая заставила ее покраснеть.

В эту минуту я испытала чувство женской солидарности, бесконечное сочувствие женщины к женщине, и я удалилась, думая:

"Одна из нас должна сказать (раз мужчины этого не сказали) о святости этого болезненного и божественного состояния.

Я хотела написать эти поэмы с почти религиозным чувством. Кое-кто из тех женщин, которым необходимо, чтобы быть целомудренными, закрывать глаза на жестокую, но роковую правду, дали этим поэмам низкое толкование; оно опечалило меня за них самих. Они даже требовали, чтобы эти поэмы были изъяты из книги.

В этой полной эготизма книге, значение которой в моих собственных глазах уменьшается именно эготизмом, подобная человеческая проза -- может быть, единственное, где воспевается вся жизнь полностью. Надо ли было изъять из моей книги жизнь?

Нет. Эта проза остается здесь, посвященная женщинам, способным понять, что святость жизни начинается с материнства, и поэтому оно священно. Пусть они почувствуют глубокую нежность, с которой женщина, воспитывающая на земле чужих детей, смотрит на мать любого из детей мира!

Перевод О.Савича

Молитва учительницы

Господь! Ты, учивший нас, прости, что я учу; что ношу звание учителя, которое ты носил на земле.

Дай мне единственную любовь -- к моей школе; пусть даже ожог красоты не сможет похитить у школы мою единственную привязанность.

Учитель, сделай мое усердие постоянным, а разочарование преходящим. Вырви из моей души нечистую жажду возмездия, которая все еще смущает меня, мелочное желание протеста, которое возникает во мне, когда меня ранят. Пусть не печалит меня непонимание и не огорчает забвение тех, кого я учила.

Дай мне стать матерью больше, чем сами матери, чтобы любить и защищать, как они, то, что не плоть от плоти моей. Дай мне превратить одну из моих девочек в мой совершенный стих и оставить в ее душе мою самую проникновенную мелодию на то время, когда мои губы уже не будут петь.

Покажи мне, что твое Евангелие возможно в мое время, чтобы я не отказывалась от ежедневной и ежечасной битвы за него.

Озари мою народную школу тем же сиянием, которое расцветало над хороводом твоих босых детей.

Сделай меня сильной, несмотря на мою женскую беспомощность, беспомощность бедной женщины; дай мне презирать всякую нечистую власть, всякое насилие, если только оно совершится не по твоей воле, озаряющей мою жизнь.

Будь со мною! Поддержи меня! Часто, очень часто рядом со мной не будет никого, кроме тебя. Когда мое учение станет более чистым, а моя правда -более жгучей, меня покинут люди; но ты, ты узнал беспредельное одиночество и беззащитность, и ты прижмешь меня тогда к своему сердцу. Только в твоем взгляде я буду искать сладость одобрения.

Дай мне простоту и дай мне глубину; избавь мой ежедневный урок от сложности и пустоты.

Дай мне оторвать глаза от ран на собственной груди, когда я вхожу в школу по утрам. Садясь за свой рабочий стол, я отброшу мои мелкие материальные заботы, мои ничтожные сиюминутные страдания.

Пусть рука моя будет легкой, когда я наказываю, и нежной, когда я ласкаю. Пусть мне будет больно, когда я наказываю, чтобы знать, что я делаю это любя.

Сделай так, чтобы мою кирпичную школу я превратила в школу духа. Пусть порыв моего энтузиазма, как пламя, согреет ее бедные классы, ее пустые коридоры. Пусть мое сердце будет лучшей опорой и моя добрая воля -- более чистым золотом, чем колонны и золото богатых школ.

И наконец, напоминай мне с бледного полотна Веласкеса, что упорно учить и любить на земле -- это значит прийти к последнему дню с израненной грудью, пылающей от любви.

Перевод О. Савича

Воспоминания о матери

Мама. В тишине твоего лона обозначились глаза мои, губы, руки...Своей живительной кровью ты питала меня, -- подобно тому, как вода орошает спрятанные под землей луковицы гиацинтов. Мои ощущения рождены твоими, и, приняв в себя частицу твоей плоти, живу теперь я в этом мире... Будь благословенна, возношу хвалу тебе за все сверкающие краски вселенной, вошедшие в меня, впитанные моей душой.