Всеволод Емелин - Болотные песни

У них накрылся сервер или браузер
Или еще какая ерунда,
А у меня с корпускулами Краузе
Своя непоправимая беда.

В кулак сжимаю бюллетень заполненный,
Имею бледный и несчастный вид,
Разбито сердце и мозги заебаны,
И ничего уж больше не стоит.

Я в полном состоянии прострации,
Ко мне уже приглядывается мент,
Я не хочу химической кастрации,
Притом в такой ответственный момент!

Обкуренные демократы в дредах и в джинсах
Роют окопы на Волоколамке,
Чтобы воспрепятствовать дивизии
им. Дзержинского
Ввести в Москву БТРы и танки.

Девушка провожала на позицию милого,
Собирала в вещмешок траву и провизию.
Он уходил в ополчение
им. генерала Панфилова,
Чтобы не пустить в Москву имени
проклятого поляка дивизию.

А бойцы дивизии им. великого чекиста,
Запизженные кавказцами и старослужащими,
Вытягивают тонкие шеи
из камуфляжей нечистых
И озираются по сторонам с ужасом.

Вокруг них стоят дворцы Рублевки,
Взрываются фейерверки, визжат бляди.
А бойцам выдали автоматы
и снайперские винтовки,
Чтобы они защищали счастье этого дяди.

Они поминутно засыпают,
как все в нашей армии,
Ночами драящие унитазы,
Просыпаясь, хватаются за пакеты
санитарные,
Пытаясь выполнить команду «Газы!».

А панфиловцы видят цветные сны,
Ковыряясь лопатами в лужах говна.
Вот так будет выглядеть
на просторах нашей страны
Приближающаяся гражданская война.

Повяжу я белую ленточку,
Попрошу прощенья у тещи,
Попрощаюсь с малыми деточками
И пойду на Болотную площадь.

Зарыдают дети вслед уходящему папочке,
Будет рвать жена сноп своих овсяных волос,
Папочке-то нужна не ленточка,
а белые тапочки
И венок из искусственных белых роз.

До чего ж вы довели страну, ворюги?
До чего ж вы довели народ, сволочи?
Если я на шестом десятке,
в субботу, с похмелюги
Тащусь слушать коллективного
Шендеровича?

Но, если повторится подобная акция,
Я опять пойду на нее все равно.
А если спросят у меня про мотивацию,
Я скажу два слова: «остопиздели» и «гавно».

Новый год прошел, а я еще жив,
Отгремела канонада петард.
Удивляюсь, щелки глаз приоткрыв,
Как силен небесный мой бодигард.

Ох, как пил я и как ел на разрыв,
Ощущаю до сих пор передоз.
Дед Мороз погиб, а я еще жив,
Был зарезан в Душанбе Дед Мороз.

Наступила на Руси тишина,
Не случится здесь ни бурь и ни гроз,
Пока не переживет вся страна
Послепраздничный свой токсикоз.

А до этого на стогны Москвы,
Где царили только пряник и плеть,
Вышли те, кто были ниже травы, —
Взбунтовалась социальная сеть.

Прошумела по притихшей столице
Многоликая народная гуща,
Возглавляли ее светские львицы,
Популярные телеведущие.

Выступали отставные политики,
Как у Штирлица «Бывший министр Краузе»,
Выступали музыкальные критики,
Промолчал лишь товарищ маузер.

И внимали люди словам героя,
Выступавшего без компромиссов,
Это он когда-то Виктора Цоя
Познакомил с Юрием Айзеншписом.

Не фигачила полиция палками,
Не ломала ребра первому встречному,
Даже свадьба Пугачевой и Галкина
В том контексте была еле замечена.

Но по-прежнему не ясен вопрос
В нашем обществе, разъятом на части,
Кто из лидеров, изжив токсикоз,
Поведет переговоры с их властью?

Что за пакт между собой заключат
На торжественном приеме во фраке
От восставшего народа — Собчак,
А от власти воровской — Канделаки.

А посредником у них Кудрин мудрый.
Вот сбываются надежды народные —
Отпираются ворота у тюрем,
Выпускаются политзаключенные.

Стало жарко одиозным фигурам,
И на радость трудовым миллионам
Был расстрелян как собака В. Чуров,
Оказавшийся английским шпионом.

Выбираем президента мы честно,
На ТВ все объективно и смело,
Покрывают всю Россию орхестры,
Как мечтал Иванов Вяч., и фимелы.

Расцветает вся родная страна,
В щели прячется поверженный враг.
Хорошо хоть, что группа «Война»
Где-то в Питере сожгла автозак.

Ощущаю на душе торжество.
Эта акция совсем не фигня.
Может быть, не хватит его,
И не хватит-то как раз для меня.

Я надену свежую рубаху
На свое пожилое тело
И пойду на проспект Сахарова,
Повязавши ленточку белую.

А может, ну его на хер, а?
Чего перед Новым годом
Тащиться на проспект Сахарова
С незнакомым народом?

Не мальчик я и не девочка,
Там не моя атмосфера,
И моя ленточка белая
Стала скорее серой.

Нет, идти все же надо
Даже мне инвалиду,
Так как горит досада
И горькая обида.

Я себя под Путиным чистил,
В стихах прославлял как мог.
А оказалось, я хипстер
И еще бандерлог.

А моя ленточка белая —
Это просто гандон,
И все по заказу я делаю,
И есть у меня айфон.

Не пугайте меня рабочими,
Поскольку рабочий я сам.
Обидно читать, между прочим,
Что я ебаный в рот баран.

Но и от оппозиции отчуждение
Мы не зря ощущали,
И вот пришло подтверждение:
Немцов нас назвал овощами.

Не вернешь обратно
сказанное слово,
Оказалось, что я — угрюмый
такой исполин —
Не более чем овощ для Немцова
И не более чем пингвин.

Скопился на сердце груз этих обид
И нет никому больше веры,
С одной стороны, начальство хамит,
С другой — оппозиционеры.

Так и стою на распутье дорог
Меж двумя кучами кала.
Для одних я пингвин,
для других бандерлог
(Нашлись буревестник и Каа)!

И всех нас в бездонный ров
Ведут за собой как слепцов,
Одних — кукловод Сурков,
Других — кукловод Немцов.

Запуталось все, не найти концов,
Зубы скрипят от боли.
Но вообще, кто такой Немцов?
Родственник он мне, что ли?

Путин по жизни гораздо главней
В сравнении с Немцовым,
Который вроде бы и еврей,
Но совсем не так распальцован.

Поэтому я пойду на проспект
Имени Сахарова,
Чтобы сказать руководству — нет!
И что они нас затрахали.