Оскар Уайльд - Сфинкс. Поэма

На мягком горле стыла скань
тончайших вен, и нить жемчужин
Сжимала кольцами все уже его широкую гортань.

Порфир [28] Порфир — очень твердый камень глубокой багровой окраски, используемый античными скульпторами. и жемчуг обращал своим величием во прах он,
Но грудь его чудесный яхонт дыханьем моря освежал.

Впитавший чары бездны, он
из глубины колхидских впадин
Ныряльщиками был украден,
колдунье [29] …колдунье… — Уайльд имеет в виду Медею. Медея — дочь колхидского царя, волшебница и возлюбленная предводителя аргонавтов Ясона. С помощью волшебного зелья помогла аргонавтам раздобыть Золотое Руно. в дар преподнесен.

Следя за выносом божниц, вперед летели корибанты [30] Корибанты — спутники и служители Великой матери богов Реи-Кибелы. Культ корибантов носит экстатический характер. Поклонялись Кибеле в северо-западной части Малой Азии, во Фригии. Вряд ли корибанты могли оказаться в сопровождении Амона. ,
Склонялись серые гиганты,
втираясь в упряжь колесниц.

Нубийцев смуглых ряд дрожал,
вздымая тяжкие помосты,
Где он среди павлинохвостых располагался опахал.

Ему среди своих поклаж везли торговцы стеатиты,
Беднее, чем из хризолита, его уста не знали чаш.

В ларцах самшитовых везли ему роскошные наряды,
И шлейф его, ища награды, владыки Мемфиса [31] Мемфис — древнейшая столица Нижнего Египта на западном берегу Нила, построена царем Менесом. несли.

Всенощно не смыкая глаз, сто сот жрецов ему служили,
Сто сот светильников коптили алтарь Амона — а сейчас

Стоит в руинах древний храм,
и со своим отродьем змеи,
Плоть на палящем солнце грея,
снуют по розовым камням.

В тени разрушившихся врат таятся сонмища шакалов,
Сатиры с древних пьедесталов от дикой похоти кричат.

Макаки с лицами блудниц
ждут на колоннах перистиля [32] Перистиль — крытая галерея, образуемая с одной стороны рядом колонн. ,
Пока их камень не распилят стволы растущих шелковиц.

Развеян бог — и здесь, и там
сейчас песок над ним струится,
Его гранитную десницу среди песков я видел сам [33] Его гранитную десницу среди песков я видел сам… — Эта строфа, как и последующие, вызывает в памяти стихотворение Шелли «Озимандия»: …вдали, где вечность сторожит Пустыни тишину, среди песков глубоких Обломок статуи распавшейся лежит. Из полустертых черт сквозит надменный пламень — Желанье заставлять весь мир себе служить; Ваятель опытный вложил в бездушный камень Те страсти, что могли столетья пережить. Перевод К. Бальмонта .

Амона каменная грудь вздымает тяжкие барханы,
Встают на отдых караваны,
не в силах свой закончить путь.

И молча смотрит бедуин, бурнус откинув желто-черный,
На мощь того, кто был покорный
тебе когда-то паладин [34] Паладин — доблестный рыцарь, беззаветно преданный своему государю или даме. .

Иди, ищи в седых песках останки бренные, омой их
В росою сдобренных настоях,
и жизнь вдохни в остывший прах.

Останки бренные найди! И всей неистовостью страсти
В камнях, распавшихся на части, огонь желанья возбуди!

Расправь его льняную прядь —
ведь ваша страсть была взаимна! —
Его черты сирийским гимном
и маслом нардовым разгладь!

Для уст поблекших извлеки из ягод красящие смеси
И для его бесплодных чресел ты ткань пурпурную сотки!

Вернись в Египет! Кровь свою
один лишь Бог доныне пролил
И плоть свою терзать позволил Центурионову копью.

Но, страсть делившие с тобой,
они не умерли: как прежде
Застыл у врат в слепой надежде
Анубис [35] Анубис — древнеегипетский бог загробного мира, шакалообразное божество, пожирающее мертвых. с песьей головой.

Все так же высохший Мемнон [36] Мемнон — в древнегреческой мифологии царь эфиопов, сын богини утренней зари Эос и брата Приама Тифона, участник Троянской войны. Мемнон погиб в единоборстве с Ахиллом и был похоронен в Эфиопии. Изображением Мемнона считали одну из двух колоссальных фигур, воздвигнутых при фараоне Аменхотепе III в Фивах. Поврежденная во время землетрясения, статуя на рассвете издавала звук, который древние отождествляли с голосом Мемнона.
глядит окрест безвеким взглядом
И издает, не видя рядом тебя, отчаяния стон.

Нил в ложе илистом затих, твоей утраты не приемля,
И оросить не хочет землю, вновь не увидев глаз твоих.

Они, когда ты к ним придешь,
в цимбалы будут бить ликуя,
Твой рот искать для поцелуя и слушать голос твой…
Так что ж

Ты медлишь? Свой ковчег волне
предай и следуй без раздумий
В Египет! Или ласки мумий тебя пресытили вполне?

Тогда среди поблекших трав
преследуй льва нетерпеливо
И, намертво вцепившись в гриву,
ты обладать собой заставь!

От ласк устав, исподтишка вонзи в его нагое горло
Так, чтобы хрип оно исторгло,
два белых мраморных клыка.

Или, в илоты обратив самца янтарно-черной масти,
Промчись на нем в порыве страсти
через ворота древних Фив.

Ласкай полос его янтарь и, если он отвергнет игры,
Тогда заносчивого тигра ты лапой яшмовой ударь!

Не мешкай, Сфинкс! Я изможден
твоей ленивою повадкой,
Мне твой гнетущий взгляд украдкой
сулит забвение и сон.

Твой вздох тревожит слабый свет,
огонь мерцающий коварен,
На коже пятнами испарин лежит его ужасный след.

Твои глаза — как две луны
в озерах призрачных [37] Твои глаза — как две луны в озерах призрачных. — И далее:…как дыры, выжженные в ткани на сарациновых коврах. — Сходное сравнение Уайльд использует в пьесе «Саломея»: «Самое ужасное — это его глаза. Они похожи на черные дыры, прожженные в тирском ковре факелами. Они похожи на черные пещеры, где обитают драконы. Они похожи на черные пещеры в Египте, в которых драконы устраивают свои логова. Они подобны черным озерам, взволнованным неведомыми лунами…» (Перевод П. Петрова.) . Как жало,
Язык колеблется устало под звуки призрачной струны.

Твой жуткий пульс вселяет страх,
и черный зев твоей гортани —
Как дыры, выжженные в ткани на сарациновых коврах.

Спеши! Бледнеет небосвод, устали звезды серебриться,
И их уносит колесница под своды Западных ворот [38] …под своды Западных ворот. — Согласно взглядам древних вавилонян на небесном куполе прикреплены небесные светила, и Солнце восходит утром, выходя из Восточных ворот, и заходит через Западные ворота, а ночью оно движется под Землей. Звезды, уходящие под своды Западных ворот знаменуют начало нового дня. .