Гафур Гулям - Стихотворения и поэмы

С родным отцом нас разлучила смерть,
могучего орла сразила смерть.

Сердца горюют, слезы — через край…
Прощай, орел, отец родной, прощай!

Клянусь водой, насущным хлебом,
живым биением сердец,
клянусь родной землей и небом —
нам дорог Ленин, как отец.

И это чувство так высоко!
И то, что здесь я говорю,
от имени всего Востока
я вновь стократно повторю.

И это с той поры я понял,
когда, еще ярмо влача,
как вешний гром на небосклоне,
услышал слово Ильича.

Раскрепощающее слово!
Мужаем мы. За годом
год мы строим мир — прекрасный, новый.
И ныне Ленин — весь народ.

Не потому ль такая сила
живет в созвучье этих слов,
что их писали не чернила,
а кровь бессмертная борцов?

Мы свергли древние преграды,
щитом свой светоч осеня,
и жизнь отдать за дело правды —
нет высшей доли для меня.

Как вернувшийся с поля победы отец,
с дорогими подарками осень пришла.
С караваном верблюдов, с напевом домбры,
с одеяньями яркими осень пришла.

После трудной дороги распахнута грудь,
паутинки в кудрях иль седин серебро…
С хитрецой добродушной глядела она
на несчитанное, на земное добро.

Если летний скворец, прорезая простор,
прямо к солнцу взлетел над моей головой,
будет осень ясна и дарами щедра,
и щедроты ее пригодятся зимой.

Если старый пастух, охраняя стада,
слышит шелесты ранних осенних дождей,
то весенней порой много новых ягнят
златорунных пройдет по просторам степей.

Станут льдинками струи сентябрьской воды,
станут капельки пота ценней жемчугов,
если полные спелой пшеницы мешки
взгромоздятся до неба к созвездью Весов.

Над равниной тягучий плывет аромат,
закипает в котлах виноградный шербет.
Кто, шербета вкусив, выпил это вино,
проживет девяносто, не менее, лет.

А в тенистых беседках сокрыты листвой
и рубины, и яхонты, и янтари.
То сокровище, тающее на губах,
прохлаждается в утреннем блеске зари.

Это прячет под листья тугой виноград
сорок пять разноцветных сладчайших сортов.
Будь здорова, моя золотая земля,
осененная тихою сенью садов!

Говорят, что за яблоко только одно
изгнан был из эдемского рая Адам.
Дорогие собратья! Спешите гурьбой
к нашим красным, как вешние зори, плодам.

Сто пятнадцать сортов разных яблок у нас,
Розмарином, ранетом корзины полны.
Наше яблоко — символ великой любви,
в нем, прозрачном, грядущего зерна видны.

От предместий Ташкента до горных вершин
вижу хлопковый жемчуг средь свежей листвы.
Поле, полное белого хлопка, шумит
в бликах солнца, в сиянье большой синевы.

Изумрудными пальцами держит оно
золоченые чаши с кипящим вином,
в этих чашах дарующий силы нектар.
Мы его в честь победы, друзья, разопьем!

В честь того, что хорошей осенней порой
долг свой выполнил славный узбекский народ
и с полей по широким дорогам своим
караваны отборного хлопка ведет.

Будь здорова, моя золотая земля,
в изобилье своих многоцветных плодов!
Будь здоров, человек, счастлив будь, человек,
славься, мудрый народ мой, во веки веков!

Мгновенье! В твоих глубочайших просторах
и розы раскрытье, и жизнь мотылька.
И могут погаснуть в течение вздоха
те тысячи звезд, что горели века.

Из красного тяжкого золота скован,
качается маятник жизни часов.
Одно колебанье его золотое
рождает созвездия новых миров.

Вот юноша смотрит возлюбленной в очи,
мгновенье дано, чтоб ответ увидать,
а миг, когда губы к губам прикоснутся, —
всей долгой супружеской жизни печать.

Раскрыта
судьбы золоченая книга,
сверкает своей многоцветной красой.
В ней труд, и любовь, и служение людям —
величье взволнованной силы земной.

Как в капле воды отражается небо,
так мира грядущее — в наших зрачках.
Победного века огромное солнце
несем на задымленных битвой руках.

Размерно звучанье кремлевских курантов,
наполнен событьями каждый их звон:
родился герой, новый город построен,
народ от насилия освобожден.

Когда мы взметнули
над черным рейхстагом
священное знамя победы своей —
мгновенная первая вспышка салюта
воздвигла бессмертное право людей.

Великое время! Великие миги!..
Цени их, о друг мой, достойной ценой,
чтоб каждая строчка из жизненной книги
могла величаться
царем-строкой.

И если ты хочешь, чтоб в гуле столетий
гремело бы имя твое по ветрам —
не жги храм Дианы вослед Герострату,
а строй человечества солнечный храм.

Пусть только кирпич ты внесешь по стропилам,
он — твой, и твои капли пота на лбу…
Построим торжественный памятник общий
мгновеньям,
вершащим столетий судьбу!

…Будь щедрым, мой кравчий!
О, дай мне, Гафуру,
глоток многолетнего жизни вина…
Мгновенье огромно и неповторимо.
Живу я, и жизнь моя солнцем полна!

Казахи, доблестный народ, вам шлет привет узбекский брат,
над нами в веянье утра знамена алые горят.

В одну мы спаяны семью, одно дыханье нам дано,
у нас теперь один котел, и пламя над котлом — одно.

Джанляу разделяет нас, как скатерть в праздничных цветах…
«Узбек-ака — мой кровный брат», — от сердца говорит казах.

И расцветает на глазах, прекрасна, радости полна,
как девушка в кругу подруг, казахов вольная страна.

Благословляю твой расцвет, твой ум живой благословен,
и озаряющий века народный той благословен…

Наполнен светом небосвод, и пламенеют небеса,
и песни новые поют людей счастливых голоса.

Одни лишь старики порой о прошлом заведут рассказ,
как жили мы в неволе злой, как богачи терзали нас.

Но Ленин нас освободил и, дружных, нас повел туда,
где озарила небосвод пятиконечная звезда.

И этот ровный, теплый свет смог растопить седые льды, —
я слышу в голосе Куляш дыхание Амангельды.