Наталья Лайдинен - Яблоко

Теперь нас окликают братья.
За миллионом голосов
Стоят невидимые рати,
Хранители земных часов.

А правнуки — живая поросль.
Я прошлое казнить не дам!
Свободна кровь, и вьется волос,
А прадеда зовут Адам.

Весь небесный стан — на подмогу!
Я проститься навек не дам!
Прогоню тоску и тревогу,
Брошу страх случайным ветрам.

Знаю, нас изгнали из рая.
…Перед Богом снова стою:
— Для меня есть ты — и Израиль,
Воскресивший душу мою.

Я не знала тогда и сегодня узнаю ли,
Отчего до сих пор я рыдаю навзрыд,
Если вспомнится мне, что я снова в Израиле…
Отчего же душа так щемит, так болит?

Время нас возвращает, кругами, орбитами,
К нашим умершим предкам, к чужим городам.
Моя давняя страсть и надежда забытая,
Я тебе поклонюсь, я тебя не предам.

Мы с тобою родня, может, книжная, кровная,
Не имеет значенья, все мы сыновья
Или дочери в прошлом покинутой Родины…
Возвращаемся к небу — из небытия.

Мы прошли испытанья, но плен и рассеянье
Не сломили: Народ наш нельзя истребить…
Мы приходим назад за Божественным семенем
Через все переломы и козни судьбы.

Я живу или сплю — все Израиль мерещится,
Мы с тобою вдвоем, наша песня звенит.
Я вернулась к корням, я счастливая женщина…
Отчего ж до сих пор я рыдаю навзрыд?

У останков Второго Храма,
У стены, чудом уцелевшей
В битвах времени… Лбом упрямым
Через времени ад кромешный.

Устремленье к другому Граду
Страстью духа неутолимой,
К золотому святому саду —
Вознесенному Иерусалиму.

У каждого внутри своя Голгофа,
Тернистый подступ к огненным мирам.
Я от стихов услышанных оглохла,
Но стала видеть вознесенный храм.

Пусть на земле толпятся фарисеи,
И ждет народ знамений от жреца,
Есть у судьбы иная одиссея —
Признание Небесного Отца,

Божественного духа! В каждом сыне
Живое откровение идей.
Движение всегда во тьме, в пустыне,
В служении любви — среди людей.

Межзвездные блуждают пилигримы,
Ложатся краски на канву холста.
Пути людские неисповедимы,
Но в каждом — искра от судьбы Христа.

От пыльных ягод винограда
Мускатно-горький вкус во рту.
Я осени причудам рада,
Но помню лета высоту.

Засохшие на лозах грозди
Неспешно впитывают явь.
— Ты птицам в урожае позднем
Десятую души — оставь…

Все мы ищем свой путь и забытый исток,
Плоть от духа неотделима.
Как прабабка моя, я надену платок
И пойду по Иерусалиму.

Он стоит на холмах, город мой золотой.
Из холодного плена исхода
Я вернулась назад, я вернулась домой,
К свету Бога и силе Народа.

Шли сюда через казни и концлагеря,
Тесноту поездов и паромов, —
И спасала евреев, хранила Земля
От смертей и от новых погромов.

Память предков — высокий мучительный суд.
И когда-нибудь дети и внуки,
Пережив испытанья, в Израиль придут,
Чтоб сложить здесь молитвенно руки,

Встать у Храма, всю мудрость и горечь принять.
На чужбине тоска нестерпима!
В поколеньях пылает на сердце печать:
Трудный путь до Иерусалима.

Судьбы немыслимый итог:
Шагнуть — почти бесплотной —
Прочь от проселочных дорог
На солнечные тропы,

В предгорья, к золотым лесам,
Где озерца в осоке.
Навстречу снам и голосам,
К молчанию — в истоке.

Раковины лежат на песке.
Пирамиды в дозоре пустынь.
Сколько снов и песен простых
В перламутровом завитке…

Дальней тенью тихий приют,
Голоса детишек и дом.
Перед самым вечным судом
Наши встречи спать не дают.

В никуда открыты пути
И гобой ведет за собой,
Чтобы посох странствий слепой
В смысл жизни вдруг воплотить.

Я пришла к тебе легкой поступью,
Из других краев, из чужих земель.
Оба призваны, оба позваны
Как огонь души на Кармель.

Только горькое было яблоко:
Поровну от добра и зла.
Я тебя умоляла клятвенно,
Что любила — не предала.

Откровенье уставшим месяцем
Озарит опустевший сад.
Только звезды на небе светятся,
Только души — еще звенят.

Я тебя вижу, мой призрак, везде:
В таинстве ночи, в сиянии дня.
Блики свиданий бегут по воде,
То ли целуя, а то ли дразня.

Ты стал моей путеводной звездой.
В безднах судьбы — неслучайный маяк.
Всюду рассыпан твой свет золотой,
Высшей защиты Божественной знак.

Та гроза — предвестье пожара.
К островам причалила лодка.
За окном волна и гитара.
Вечер нашей встречи короткий.

Расставанье — гибель! Не меньше!
Мир не знал таких пертурбаций.
Горше всех отчаянных женщин
Буду в стены биться, метаться,

Чтоб дожить до будущей встречи
В мире тонком, в свете астральном.
Все другие — тени и скетчи,
Отраженья в мраке зеркальном.

Ты пришел на новом аккорде,
Весь живой, без тени и фальши.
Даже если сильный и гордый…
Даже если — умерших дальше.

Мой милый, все безумие скупых
Ночей и встреч некалендарность —
Лишь воплощенье мудрости судьбы!
Цветами рассыпаю благодарность,
Несу к ногам сверкающим ковром.
— Я буду вспоминать тебя добром.

Когда все закончится, дунут ветра,
Разлуки и беды вернутся едва ли.
Виденьем покажется наше вчера…
Мы в полночь играем на белом рояле.

Пусть в прошлом останется горечи груз:
К чему темнота в новом огненном теле?
С тобой до паденья миров остаюсь.
Не этого ли мы однажды хотели?..

Нам лилии нежность украсит покой,
А в сердце сирени нашепчут душисто,
Что вызваны к жизни с небес мы с тобой,
Как ноты — точеной рукой пианиста.