Евгений Долматовский - Товарищ мой

Так я рассуждал,
Опять и снова
Пред собою письма разложив,
Утешался формулой суровой:
Нету в списках мертвых, значит, жив.

...Суматошный мой день начинается рано.
Дел — навалом, звонки и народу полно.
Но когда салютует волшебным экраном
Через улицу, в доме напротив, окно,
Входит в комнату память.
Встают побратимы
В длиннополых шинелях
Еще без погон.
Сквозь кинжальный огонь
В рукопашную шли мы
И еще знать не знали про Вечный огонь.
Память словно экран.
Проступает все четче
Обрамленное шлемом, как нимбом, лицо.
Украинский испанец, отчаянный летчик,
Прилетавший для связи к зажатым в кольцо.
Под огнем оторвался от пашни не сразу
В рваных клочьях обшивки хромой самолет.
Скрылся в тучах,
Да вот не вернулся на базу,
А механик сидит возле неба и ждет.
Недотрога студенточка, кажется Светка,
В штаб отряда сдала комсомольский билет,
Как ушла
В сорок первом, в июле, в разведку,
Век уже на исходе,
Девчонки все нет.
А недавно скончался конструктор ведущий,
Партизан, ей тогда заменявший отца,
И, представьте, нашли у него под подушкой
Тот билет довоенного образца.

Люди спросят:
А был ведь обозник ледащий,
В лагерях свою совесть сменявший на хлеб.
Только он не пропавший,
Он просто пропащий,
И вопрос о его воскрешенье нелеп.
Возвратился бы — может, его бы простили,
Но страшился предстать перед очи отца.
Ходит слух,
Что он заживо сгнил в Аргентине...
В страшной сказке
Не сыщешь печальней конца.
Ладно, хватит о нем...

Счастлив я своей долей,
Тем, что видел
Бесстрашных и гордых людей,
С ними я перешел жизни минное поле,
Верил в завтрашний день,
Встретил завтрашний день.
Но сегодня, ребята, прощаюсь я с вами.
Хоть не в силах свои регулировать сны,
Наяву утверждаю — пришло расставанье,
Вы уже никогда не вернетесь с войны.
Не исчезли без вести,
А честно погибли.
Эту формулу надо принять как закон.
В колыбели планеты,
Как в братской могиле,
Спите вы, не дождавшись своих похорон.

Из военных времен в наши дни и событья
К вам тяну, как связист, телефонную нить.
Мы тогда назывались войсками прикрытья,
Нынче надо планету собою прикрыть.
Перевернута грозной эпохи страница.
Салютующих пушек развеялся дым...
Всем, кто верил и ждал,
Мы должны поклониться
Долгим русским, советским
Поклоном земным.
Спрятать поздние слезы,
Быть может, удастся.
Безутешного горя хватив через край,
Обратимся, друзья, к своему Государству:
Ты пропавшими
Больше сынов не считай!
Пусть их вдовы и сестры,
Их дети и внуки ,
Станут с семьями тех, кто погиб, наравне,
Им вручи извещенье о вечной разлуке,
Объяви, что погибли они на войне.
Для бессмертья нет рангов
И нет категорий —
Кто исчез без следа,
Кто — по справкам — убит.
Все на фронте сгоревшие —
Гордость и горе,
Обо всех и о каждом Отчизна скорбит.

Так тревожно кончается это столетье,
Перенесшее две мировые войны.
Против нас замышляют сегодня и третью,
Их ракеты крылатые наведены.
Расщеплен злою волей отчаянных бестий
Дикий атом...
В реакторах адских бурля,
Угрожает он сделать пропавшей без вести
Во Вселенной теперь всю планету Земля.
Перед новой опасностью все мы едины.
Нашей доброй планете пропасть не дадим.
Для истории равенство необходимо:
Мертвым вечная слава,
И слава живым.
Не пропали без вести и вы, наши предки,
Вы являетесь нам, не состарясь ничуть,—
Комсомолочка, что не пришла из разведки,
И пилот, что не смог до своих дотянуть.

Имена ваши
Мы нанесем на гранитные плиты,
На бетон и на мрамор
И вплавим в металл.
Повторим нашу клятву:
Никто не забыт, и ничто не забыто,
И добавим:
Без вести никто не пропал!

Четыре года в полковой разведке
Относятся к разряду старины.
Давно историком в десятилетке
Работаю на севере страны.
Наш город юный, весь народ — приезжий,
И я сюда направлен облоно.
Искусственного моря ветер свежий
Распахивает школьное окно.
Урок истории в десятом классе
По новому учебнику веду.
Конечно, есть материал в запасе —
И радость знал я, и хлебал беду.
Но отступать не стану от программы,
Нет смысла в отступлении таком.
Лежат в комоде ордена, а шрамы
Никто не разглядит под пиджаком.
И вдруг ученики и ученицы
Шептаться стали на своих местах,
Раскрыв учебники на той странице,
Где нарисован наш объект — рейхстаг.
К вниманью призываю в строгом тоне,
Но расшумелись все ученики,
И сравнивают подпись на колонне
С той, что всегда им ставлю в дневники.
Пришлось признаться, что одна и та же
Фамилия и подпись тут и там.
«А вы молчали!»
...Разве все расскажешь
При современной сжатости программ.

Идут составы дальние,
Звенят слова прощальные,
Пусть много есть широких
И солнечных дорог,
Но лучшая дорога —
В края, где дела много,—

На близкий и любимый
На Дальний Восток.

В минуту расставания
Скажи мне: «До свидания».
Уже шумит над нами
Дорожный ветерок.
Идем на стражу мира,
К бойцам и командирам

На близкий и любимый
На Дальний Восток.

К борьбе, к работе, к бою
Зовем друзей с собою.
Открыты семафоры,
В простор летит гудок.
В жару, в дожди и вьюги
Всегда пойдут подруги

На близкий и любимый
На Дальний Восток.

Веселыми бригадами,
Девичьими отрядами
Мы едем в край суровый
Работы и тревог.
И, если надо, жизни
Мы отдадим отчизне
За близкий и любимый
За Дальний Восток.

В далекий край товарищ улетает,
Родные ветры вслед за ним летят.
Любимый город в синей дымке тает:
Знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд.

Пройдет товарищ все фронты и войны,
Не зная сна, не зная тишины.
Любимый город может спать спокойно,
И видеть сны, и зеленеть среди весны.

Когда ж домой товарищ мой вернется,
За ним родные ветры прилетят.
Любимый город другу улыбнется:
Знакомый дом, зеленый сад, веселый взгляд.

Только вещи соберу я,
Только выйду за порог,
Сразу волосы развеет
Дальних странствий ветерок.
Ни простор не испугает,
Ни преграды на пути.
У меня такой характер,
Ты со мною не шути.

Я ни с кем не попрощалась.
Только вышла за порог,
А уж мне бегут навстречу
Поезда со всех дорог.
Я без них могу полсвета
Легким шагом обойти.
У меня такой характер,
Ты со мною не шути.