Владимир Корнилов - Стихи (сборник)

И взмокла на спине рубаха,

Как будто это я играю,

Как будто я уже причислен —

От музыки окрепший духом! —

К высоким самым, самым чистым

Надеждам, помыслам и звукам.

Гоняет старость и усталость

Бах, заиграв на клавесине.

Такие чудеса остались

Лишь в решете и лишь в России.

1986

БЕЛЫЕ СЛОНЫ

В жгучий полдень он и с ним она,

Ожидая поезда, пьют пиво,

Но уже их участь решена,

Будто у Эсхила и Шекспира.

«Белые слоны». Хемингуэй

Лучшего не сочинил рассказа.

Юности не вороши своей:

Вся стыдом набита до отказу.

Сильными мы были, а меж тем

Оказались дряблыми, как слизни:

Вылезли, неведомо зачем,

Супротив любви и даже жизни.

… От всего давно удалены,

Вспоминаем длинными ночами

Ту новеллу «Белые слоны»

И какими были сволочами.

ПОЭТЫ

В задоре, а может, в запое,

С похмелья, стрезва — все одно, —

Но только в своем Гуляй-Поле

Обмолвился батька Махно:

«Актеры и девки охочи

Любому, кто сверху, служить...»

А знал атаман, между прочим,

Почем в лихолетии жить.

Едва ль не мальчишкой отведав

И кровь, и этап, и острог,

Он все же причислить поэтов

К актерам и девкам не смог.

Жестоким был Нестор Иваныч,

А все ж понимал, голова:

Поэты не падают навзничь,

Не лают чужие слова.

Не менее, чем Откровенье,

Подай им — и вся недолга,

А там хоть хула, хоть забвенье,

Зато не презренье врага.

1988

ПОЖАР

В ней было столько жара,

Надрыва и размаха,

Что вечно ей мешала

Последняя рубаха.

От края и до края,

От моря и до моря,

От ада и до рая

С кем только можно споря,

Взыскуя вместо Града

Вселенского пожара,

Металась до упада,

Так, что Земля дрожала.

И, как тайга, как джунгли,

Во всем великолепье

Сгорела... Даже угли

Исчезли в сером пепле.

СОБАКА ПОДЛЕЦА

В поселке под Москвою,

Где дачам нет конца,

Заходится от вою

Собака подлеца.

Ей не угомониться,

Не ест она, не спит...

Подлец лежит в больнице,

Кондратием разбит.

Не мелкий бес, а дьявол!

В лихие времена

Кровавый бал он правил,

Как полный сатана...

Все так... А вот, однако,

Не знаю почему,

Несчастная собака

Тоскует по нему.

Какою мерой мерить

Судьбу и суть свою?

И почему не верить

Безгрешному зверью?

И что мы, в общем, значим?

Мне черт-те сколько лет —

Ни дачи, ни удачи,

Собаки даже нет.

А вроде жил не праздно,

Не знал без строчки дня,

И не подлец. А разве

Любили так меня?

...Пес лает до упаду —

Хоть кайся, хоть реви,

Хоть сочини балладу

О странностях любви.

1972

ДЕРЖАВИНСКОЕ

В провинциальном граде Ужице

Я увидал, как слава рушится.

Хоть в сорок первом против вермахта

Держался город этим именем,

Сегодня прошлое отвергнуто,

А имя проклято и сгинуло,

И даже памятника нет,

И не осталось пьедестала,

И государственный секрет,

Где прежде статуя стояла.

Истории перелицовка,

Как всюду, начата с вождя,

Тем более он — полукровка,

Не главной нации дитя...

А сорок лет страной владел!

Запуганные им до робости,

Не замышляли передел

Республики, края и области.

Отвергнутый московской школой,

От гибели на волоске,

Крутой апостол власти голой,

Он тоже строил на песке.

...В гостинице промерзшей в Ужице

Я нынче думаю всю ночь

О низости его и мужестве,

И ужаса не превозмочь.

Ни перед кем не унижался,

Чуть что — вздымался на дыбы!

...Но вечности жерлом пожрался

И общей не ушел судьбы.

СПОР

В спор не надобно кидаться,

Без него поймёшь:

Родина и государство —

Не одно и то ж.

Присягнув гербу и флагу,

Не затянешь гимн

И в атаку, и на плаху

Не пойдёшь с таким.

Родина — любовь и память,

Проза, стих и песнь…

Много мог ещё добавить,

Места нету здесь.

А ещё — овраг и поле,

Роща и река,

А ещё — тоска и воля,

Воля да тоска.

Только больше неохота

Зря словами трясть.

Родина — всегда свобода,

Государство — власть.

1988

РЕПЕРТУАР

В стародавние свинские,

Клятые времена

Причитанья Вертинского

Не пленяли меня.

Не ценил я иронии

(Видно, не понимал),

В примитивной гармонии

Отыскал идеал.

Петр Семенович Лещенко

Щедрой мерой своей

Лил в души моей трещины

Бедных песен елей.

Сам любого несчастнее,

СМЕРШем пущен в расход,

Про торговку пел частную

И кирпичный завод.

Ну, а я, неприкаянный,

Отвергая режим,

В центре, как на окраине,

В главном городе жил.

Вечно сыт неудачами,

Умножая долги,

Истреблял на горячие

Бублики — пятаки.

Но душа моя верила,

Почему — не пойму,

Что отрада ждет в тереме,

А точней — в терему.

* * *

В стране банкротов и воров

Ни жизнь не защитишь, ни кров

И малышню, и молодежь

От лжи и бездны не спасешь.

Страна господ, страна бомжей,

Страна всеслышащих ушей,

Осатанев от мин и бомб,

Не хочет побороть апломб.

ДОЛГОЛЕТИЕ

В этом веке я не помру.

Так ли, этак — упрямо, тупо

Дотащусь, но зато ему

Своего не подсуну трупа.

Двадцать первый — насквозь чужой,

С крематорием чем-то схожий...

Не приемля его душой,

Подарю ему кости с кожей.

От недоли хоть волком вой,

Только все-таки жить охота.

Потому доползти позволь

До две тыщи первого года.

Мне бессмертье не по плечу,

Потому и шепчу с надсадом:

— Пожалей меня — не хочу,

Не могу помирать в двадцатом.

Выдай крови и выдай сил,

Долголетия выдай, донор!..

Все равно я все упустил,

Все равно молодым не помер.

1973

АННЕ АХМАТОВОЙ

Ваши строки невесёлые,

Как российская тщета,

Но отчаянно высокие,

Как молитва и мечта,

Отмывали душу дочиста,

Уводя от суеты

Благородством одиночества

И величием беды.

Потому-то в первой юности,

Только-только их прочёл —

Вслед, не думая об участи,

Заколдованный пошёл.

Век дороги не прокладывал,

Не проглядывалась мгла.

Бога не было. Ахматова

На земле тогда была.

1961

МЭТР

Весь в пятнах и в морщинах

И лысый, как скелет,

Жеребчиком мышиным

Резвился тридцать лет.

И много было шуму

Совсем из ничего,

Хотя, похоже, к шуту

Истлело естество,

Ни чувства и ни чуда! —

Ну, разве что слегка...

Однако, жил покуда,

Игра вовсю влекла.

Но лед его мистерий

Не вдохновлял меня,

И не был в подмастерьях

Я у него ни дня.

2001

* * *

...И загадку жизни моей.

А. Ахматова

Взыскующему — исполать! —

Недолго ведь страху поддаться...

Себя невозможно понять,

Однако не грех — попытаться.

Тогда-то твой смысл или суть —

Чтоб взыск не остался впустую —