Сэмюэль Кольридж - Поэмы и стихи

И вот уж куплено кольцо,
Назначен свадьбы срок,
И злая мать сама несет
Торжественный пирог.

"Не деве завтра день взойдет,
А молодой жене" — —
Так Эдвард матери в тот день
Сказал наедине.

Он был с ней в горнице вдвоем;
И побледнела мать:
Шагала Мери наверху,
Готовила кровать.

Когда же по ступенькам вниз
Спускаться стала дочь,
Она внезапно поднялась
И молча вышла прочь.

Она стояла за дверьми;
Вот дочь подходит к ней —
"Уйди! Уйди! — вскричала мать,
Сюда входить не смей.

Меня с товарищем моим
Ты разлучить пришла?" — —
И злая ненависть огнем
Глаза ее зажгла.

Бедняжка Мери, замерла,
Пригвождена к земле,
Бледна, как призрак неживой,
Блуждающий во мгле.

Она ни плакать не могла,
Ни биться, ни стонать,
Она не крикнула: "Зачем
Нельзя войти мне, мать?",

Но, как безумная, наверх
Вдруг, бросилась она
И там на брачную постель
Упала, сражена.

Мать снова в горницу вошла,
В которой Эдвард был,
И так cказала: "Нет, нельзя,
Чтоб ты ее любил.

Она мне дочь, и эту боль
Ношу я столько лет;
Я час кляну, когда ее
Произвела на свет.

Она надменна и горда
И зависти полна,
И лицемерна, и хитра,
И лживей, чем волна.

Когда ты с ней пойдешь к венцу,
Тебя несчастье ждет;
Она твою погубит честь
И сердце разобьет.

О боже, сколько лет я с ней
Делила смертный грех!
Она мне дочь, и тайну я
Хранила ото всех.

Она мне дочь; и для нее
Я на погибель шла;
Я не могу творить молитв, —
Так ноша тяжела.

Готова на ветер сорить
Она твоим добром,
И ты хоть вешайся при ней,
Ей будет нипочем".

Потом промолвила нежней
И за руку взяла;
"За твой единый поцелуй
Я все бы отдала.

И если б захотел ты взять
Меня своей женой,
Я б завещала все тебе,
Все, что ни есть за мной".

Тут юный Эдвард с места встал
И начал хохотать
"Ты верно не в своем уме
Или хлебнула, мать!"

Безмолвно на колени пав,
Молчала долго мать;
Три раза колокол большой
Успел бы прозвучать.

"Та дочь над головой моей,
Кого носила я,
Пусть будет проклята навек
Отныне кровь твоя!

Будь проклят час, когда твой крик
Раздался в первый раз;
Будь проклят твой могильный ров
На кладбище у нас!"

Проклятье матери наверх
До Мери донеслось,
И ложе брачное под ней
Дрожало и тряслось.

Во гневе Эдвард вышел в дверь
И посмотрел назад:
Стояла на коленях мать
Поднявши к небу взгляд.

На брачном ложе он нашел
Трепещущую дочь.
"Мой друг, здесь нехороший дом,
Мой друг, нам нужно прочь!"

Она от страха чуть жива;
Он ей помог привстать;
"Я бы собаки, — молвил он,
Не стал бы здесь держать".

Ее от ложа он повел,
Повел по ступеням.
Она б не смела в этот миг
Молиться небесам.

А мать с колен не поднялась
Средь горницы пустой
И гибель вечную пила
Несытою душой.

Но вот при звуке их шагов
Молитвы шепот стих;
Про бога позабыла мать,
Едва завидев их.

Мать встала — видела ее
Служанка в этот миг
И признавалась, что мороз
Все тело ей проник.

Когда невесту Эдвард вел,
С ней торопясь уйти,
Мать быстро бросилась вперед
И стала на пути.

Какой был смысл? Какой был смысл?
В словах ее таких:
"Я все же вас благословлю,
Невеста и жених.

Резвитесь, как чета ягнят,
Когда цветет апрель;
Пусть образ мой не затенит
Вам брачную постель.

Пусть будет радость ваш удел
Средь ночи и средь дня:
Уж я стара, уж я слаба,
Что вспоминать меня?

Что может сделать мать в летах?
Вам нечего дрожать.
Проклятье — звук, и не придет
На брачную кровать".

Они ушли, а мать рвала
Клочки седых волос,
Вся в пене, как в июньский день
Томимый зноем пес.

Вам странно, почему же мать
И бедное дитя,
И юная жена лежат,
Где терн шумит, цветя?

Три раза этот заступ мой
Из башенных сеней
Сквозь все затворы выходил
В час духов и теней.

Когда рой бесов злую мать
В ад потащил, свистя;
Могилу он отмерил ей,
Где терн шумит, цветя.

Когда созвала смерть домой
Несчастное дитя,
Могилу он отмерил ей,
Где терн шумит, цветя.

И это страшный, страшный куст;
Здесь духи налету
С него, кору ночами рвут,
А он всегда в цвету.

В саду священника дозрел
Тяжелый виноград,
И в ветре солнечном кружил
Багряный листопад.

Еще мотались по кустам
Колосья ячменя;
Стоит в глазах, как бы вчера,
Их свадьба у меня.

От церкви через этот лес
До Эдварда ворот
С полмили мшистая тропа
В густой тени ведет.

Тропою этой с женихом
Венчаться Мери шла;
Она, хоть и таила грусть,
Казалась весела.

Чуть на погост она пришли,
Где солнышко пекло,
У бедной Мери словно кровь
От сердца отвело.

Чуть сил хватило руку ей
Священнику подать;
Она все видела, молясь,
Там, на коленях, мать.

Они пошли в обратный путь —
Во след я глянул ей,
Как раз, когда она вошла
Под сень густых ветвей.

Она ступила на тропу,
Всю выстланную мхом:
Ей было тяжко этот миг
Припоминать потом.

В тени ее окутал жар,
Потом схватила дрожь;
Веселый звон колоколов
Ее терзал, как нож.

Проклятье матери всегда
Ужасно для детей:
Мать и преступная — все мать,
Нет ничего святей.

Прошло полгода: тот же яд
Таила мать в крови;
Но Эдвард был примерный муж,
А Мери — луч любви.

"Сестра все не приходит к нам,
Мать запрещает ей:
О Эдвард! Я живу с тобой,
Я бы хотела быть другой,
Живей и веселей.

И почему я все грушу?
Нет ничего такого.
Должно быть, от туманных дней
Я не совсем здорова"..

Шла изморозь — ни льда, ни вьюг!
А если свет блеснет,
Бедняжка, чтоб не встретить мать,
Не отопрет ворот.

Но Эллен в мокроту и грязь,
В те мрачные недели,
К ним приходила каждый день,
И с ней все веселели.

О, Эллен верный друг была,
Сестры дороже милой!
Как жаворонок весела,
Она домой лишь к ночи шла,
И дом пустел, унылый.