Константин Ваншенкин - Прикосновенье

Словно ожидаемая смута,
Что в себе нежданное таит,
Обратив лицо свое к кому-то,
Молодая женщина стоит.

Всё вокруг в движении. Густая
Облачность изодрана в клочки.
Изумленно листья выпуская,
Почки разжимают кулачки.

Где-то видел вас, а где — не знаю
И припомнить сразу не могу.
Все же неуверенно киваю,
Даже улыбаюсь на бегу.

Сдержанно и чуть недоуменно
Вы мне отвечаете кивком,
Тоже вспоминая напряженно:
Вам знаком я или незнаком?

Пять минут тревожит эта тайна,
Да и то, конечно, не всерьез.
Просто где-то видел вас случайно,
Двух-трех слов при вас не произнес.

Никакая память не поможет.
Нет, не помню вашего лица…
А ведь кто-то вас забыть не может
И не позабудет до конца.

Среди цветущей мать-и-мачехи,
Среди пробившейся травы
Учебник высшей математики
И три девичьи головы.

А в небе облако качается,
И солнце льет свой ровный свет.
Никак ответ не получается,
Никак не сходится ответ.

И кто-то там, средь мать-и-мачехи,
Приподнимается с земли:
— Ау, ребята! Где вы, мальчики?
Пришли бы, что ли, помогли…

Бывает, в парке в летний вечер
Заметишь нескольких девчат.
Они идут тебе навстречу
И что-то тихо говорят.

Но вот тебя в листве зеленой
Увидят — и наперебой,
Пожалуй, слишком оживленно,
Заговорят между собой,

Как бы самим себе внушая,
Что нет им дела до тебя,
И в то же время обращая
Твое вниманье на себя…

…А мне милее на рассвете
Среди полей встречать девчат.
Они, вдали тебя заметив,
Как по команде, замолчат.

И, приближаясь тройкой росной,
Некстати речь не заведут.
Преувеличенно серьезно
Пройдут. Но только лишь пройдут,

Вмиг о серьезности забудут.
И засмеются. И не раз
Потом оглядываться будут,
Пока не скроешься из глаз…

Право, странным кажется мне это, —
На вопрос: «А сколько же вам лет?» —
Есть у всех готовые ответы —
Выписки из метрик и анкет.

Возраст надо мерить очень строго,
Годы здесь решают не всегда.
Девушке под тридцать — это много,
Мать, когда ей тридцать, молода.

К чему копить ничтожные обиды,
Им не давать исчезнуть без следа,
Их помнить, не показывая виду
И даже улыбаясь иногда!

Они мелки, но путь их страшно долог,
И с ними лучший праздник нехорош.
Они — как злой блуждающий осколок:
Болит внутри, а где — не разберешь.

Вот почему я их сметаю на пол,
Пускай не все, но большую их часть.
Осколок только кожу оцарапал,
А мог бы в сердце самое попасть.

Хоть сны в это время и сладки,
Поднимемся ближе к утру.
На лестничной смутной площадке
Тебе я слезинки утру.

Туман еще улицы белит,
Но близится солнца приход.
Поеду — и город, как берег,
Мгновенно назад отнесет.

Под ясной холодною высью
В такой же холодной росе
Отдельные желтые листья
На черном асфальте шоссе.

Прозрачного воздуха одурь,
И клина гусиного врез.
Поля и поля, а поодаль
Подсвеченный осенью лес.

Была гармонь в поселке за рекой,
И на мотсу машина грузовая,
И чтение, и лампа под рукой,
Чтобы гасить с постели не вставая.

А простыня простого полотна
Была прохладна и шероховата,
И лишь постель, где спал он у окна,
Для одного слегка широковата.

Мы думали: зима —
Обозначенье старости,
Как бы печать сама
Покоя и усталости.

Но все не так идет!
У юности и зрелости
Совсем особый счет,
И каждый полон прелести.

Сведет мороз с ума
Поющими полозьями.
И ранняя зима
Моложе поздней осени.

Девушка обещала —
Чтобы не огорчить…
Ранних начал начало.
Тканная солнцем нить.

Плыл отголосок гула
С неба или с реки.
Девушка обманула —
Честности вопреки.

Вспомнила в день весенний:
Жизнь еще впереди, —
Просто, без угрызений,
С искренностью в груди.

Наповал сражена.
Тяжела голова.
Молодая жена —
Молодая вдова.

Развалилась семья,
Потеряв острие…
И его сыновья,
Что постарше ее,

Ей вниманье дарить
Уж никак не спешат.
А наследство делить —
Так наследства лишат.

А старуха — их мать —
Говорит, что она,
Как легко доказать,
Остается жена.

Вдернуть нитку в иглу
Удается едва, —
Так страдает в углу
Молодая вдова.

В голове путаница
От прошедших лет.
Крохотная пудреница —
Женский амулет.

Изловчаясь, сердится
Всякий раз,
Чтоб увидеть в зеркальце
Тот и тот глаз.

Над бровями челочка,
И еще черта —
Меж зубами щелочка,
Но не портит рта.

И на пляже солнечном,
В шелесте морском,
Нос, прикрытый сочинским
Смоченным листком.

В общем, хватит пороху —
Видно по всему.
Ну а пудру по боку.
Пудра ни к чему.

Все бы меж дел,
Щурясь счастливо,
В очи глядел
Ей без отрыва.

Вот и гляди!..
Мало денечка.
Но впереди
Вечер да ночка.

Застенчивой женщины путь
По улочкам узким Востока.
Лицо прикрывала как грудь,
Не зная, что это жестоко.

К чему ей нездешняя даль,
Где свежих фиалок охапки
И поднята гордо вуаль
Над срезом изогнутой шляпки.

Сквозь невозмутимые черты
Откровенно сдержанной планеты
Проступают, молоды-чисты,
Бесконечно давние приметы.

Золотая ранняя пыльца,
Видимая все-таки туманно
Сквозь морщинки женского лица,
Сквозь его помаду и румяна.

Как набат, удары крови.
Жизнь по-прежнему сладка,
И, как в молодости, внове
Голос, дрогнувший слегка.