Коллектив авторов - Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

Заря встаёт в осенней сини,

Листва вразброс.

Среди лесов живу России,

Среди берёз.

Среди берёз и стройных сосен

Я с детства рос,

Где в речке пили воду лоси

В кругу стрекоз.

В лучах заката тихий вечер,

Длиннее тень.

Затих дневной осенний ветер,

Уходит день.

В тумане белом сны седые

И купола…

И звон несут в края родные

Колокола.

У лета ягодный наряд,

В цветах – страницы.

На провода, как нотный ряд,

Садятся птицы,

Трепещут трели соловья

Над тихим лугом,

Вода весёлого ручья

Сверкает кругом.

Всё дышит свежестью дождей,

Живёт и кружит,

И в блеске радужных лучей

Поля и лужи.

В курчавых небо облаках,

И смех на речке…

Малыш у мамы на руках

Спит на крылечке.

Закружили осенние краски,

Пожелтела зелёная прядь,

И с дождём вспоминаются сказки.

Их послушать со мною присядь.

Посмотри на листву золотую

И послушай – вокруг тишина.

Я судьбу не желаю другую,

Кроме той, что с тобою дана.

Кружит время с осенней листвою.

Облака над землёй как вуаль.

Ты – желанная. Это не скрою.

Для тебя ничего мне не жаль.

Вновь с рассветом под свирели

Стадо выйдет на луга,

Разлетятся птичьи трели,

Лес наполнят, берега.

Шмель на ветке встрепенётся

Ото сна, блаженных грёз.

Вешний луч реки коснётся,

Засверкает средь берёз.

К границе облаков, по кромке неба,

За милю обходя шальные звёзды,

Где снова, грани смывши, быль и небыль

Бросают на лицо смешные блёстки.

И тут же, повинуясь странной власти,

Ты слушаешь украдкой и подолгу,

Как вдалеке, в последней вспышке страсти,

Волчица с грустью подвывает волку.

Им вторит лес – своим тягучим скрипом,

Ворчаньем и брюзжаньем старых сосен.

Дни прошлые летят, как птицы, мимо

И жалят – как встревоженные осы…

И хочется вдруг знать, что жизнь – иная,

Мой путь – домой, и он уже не снится,

И так же, взора с неба не спуская,

Меня ждёт тоже верная волчица.

Кому-то век, кому-то миг, кому-то жизнь…

Он не виновен в том, что дрогнула рука.

Снимите грех с давно измученной души,

Не надо видеть в нем заклятого врага.

«В расчёт не принял, проглядел!» – а что он мог?!

А если с ночи?.. Если с ночи и устал?

Его учили: «бедность – это не порок!»,

А дома вновь на этой почве зрел скандал.

Какая клятва?! Умоляю: вы о чём?

Остатки доброй простодушной старины.

Смягчите сердце! Он предстанет пред судом.

Не перед тем… Перед которым все равны!

Ну а сегодня – к чёрту этот реваншизм.

Сияет солнце: у природы новый бал!

«Кому-то век, кому-то миг, кому-то жизнь».

К тому же он её не раз уже спасал…

Звезда сверкнула и во тьме погасла,

Зеваки разошлись, ворча чуть слышно:

Мол, бесполезно, глупо и опасно

Сверканье этих пламенных страстишек.

Свеча горела медленно и мёртво,

Желтя мое лицо в квартире пыльной,

И не было ни света, ни комфорта…

Зато, как говорят, была стабильность.

Сколько колыбельных бабушка напела,

Сколько позабыто сладких детских снов,

И река искрилась, и метель шумела,

Жаль, что не вернется к нам все это вновь;

Тут дома другие, не грохочут ставни,

Загазован воздух, блеск ночных огней,

Огрубели чувства, заживают раны

В свете одичалых мутных фонарей;

Сколько колыбельных бабушка напела!

Сколько разных сказок, сколько добрых слов!

И река искрилась, и метель шумела,

И была когда-то первая любовь…

Острой башней пришпиленный к Сене,

После долгого дня спит Париж,

В ожерелье дождливо-осеннем,

Под каскадом прокуренных крыш.

Супермодные в ряд магазины —

Елисейские псевдо-поля —

Ощетинили светом витрины,

Мода мира… шелка, соболя....

В тишине отдыхает Джоконда

От потока всеобщей любви,

Где когда-то весьма изощрённо

Сеть интриги плели короли.

Ей пройтись бы летящей походкой

По изысканным залам дворца!

Но она – целомудренна, кротка,

Тень улыбки не сходит с лица…

Напряженье достигло предела:

«Королева! – шепну в тишине, —

Сотни лет ты сердцами владела

И владеешь… Открой тайну мне!»

«Поклонения ваши напрасны,

А прицелы сверкающих глаз

Душу ранят безжалостно часто,

Да и сердце... оно – не алмаз…

Убежать бы в прекрасные дали,

В Елисейские скрыться поля,

Там когда-то цветы бушевали,

Под свободным крылом журавля.

Королевские жгут полномочья:

В Лувре к самой почётной стене —

Пригвожденная я!!! Даже ночью

Улыбаться предписано мне…»

Луна поздней ночью в окно заглянула,

К плечу прикоснувшись, встревожила сон.

И звёзды-пажи из её караула

Меня пригласили на зыбкий балкон.

Я вышла, легка, в невесомой одежде,

В плену разметавшихся сонных волос,

Вся жизнь пронеслась в подсознании прежде,

Чем я поняла: предложенье всерьез!

Сегодня меня – да, меня! – нарочито

Луна призвала на торжественный бал,

Где призрачно счастье, где истина скрыта,

Чуть дрогнет в руке серебристый бокал,

Мне будет шептать на ушко́ небылицы

Не в меру красивый и преданный кот,

Холодные руки и маски на лицах

Живой вереницей сомкнут небосвод.

А далее – целая вечность с любимым,

Как сон в облаках – тишина и покой,

Но ночь коротка и уже уязвима.

Я утром проснусь: ты не рядом со мной…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Да, да, полечу! Без сомнений! Без страха!

Чтоб вновь оказаться в объятьях твоих.

– А если там ждёт не корона, а плаха?

– Я выдержу всё!

Не скорбя! За двоих!