Игорь Иртеньев - Точка ру

Плохая есть погода у природы,
Не каждая погода благодать,
Довольно трудно это время года
Лексически корректно передать.

Его не зря мы именуем «осень»,
В отличие от лета и зимы,
Мы на ногах в него галоши носим,
И грипп на них же переносим мы.

В него на юг все птицы улетают,
По крайней мере, большая их часть,
Его мои собратья почитают,
На все лады обсасывая всласть.

К примеру: «…по пустым аллеям парка
Гоняет ветер прелую листву…»
А мне оно – ни холодно, ни жарко,
Как жил себе, так, в общем, и живу.

И не понять мне бурных суесловий,
Наружу исторгаемых вотще,
По поводу как метеоусловий,
Так и условий жизни вообще.

И в самую мощную лупу,
В оптический самый прибор,
Едва ль различит Гваделупу
На карте планеты наш взор.

Названьем своим шаловливым
Вгоняет нас в краску она,
Но я, как подросток, счастливым
Себя ощутил здесь сполна.

Соленые брызги прибоя,
Креолок точеная стать,
Меня, пожилого плейбоя,
Врасплох ухитрились застать.

По свету бродил я немало,
В Подлипках три раза бывал,
И небо меня обнимало,
И ветер меня целовал.

Порою, накрывшись тулупом,
Я в тундре врезал дубака,
Но верил в тебя, Гваделупа,
Хоть думал, что это река.

Мне все здесь пока что в новинку —
Кокос, авокадо, банан,
Себя, как России кровинку,
Я влил в мировой океан.

И пусть прозвучит это глупо,
Но, сердцем Отчизну любя,
Я сыном твоим, Гваделупа,
Отныне считаю себя.

Прими же меня, Гваделупа,
Как Родины милой привет,
Уверен, не дашь ты отлупа
Плейбою на старости лет!

Всего лишь за пяток какой-то лет
Так изменилась вся система знаков,
Что мух не отделить уж от котлет,
От агнцев козлищ, плевелы от злаков.

Но сколь бы плотной смесь та ни была,
Она всего лишь то и означает,
Что отвечает агнец за козла,
Хоть тот и ни за что не отвечает.

Минздрав, Минфин, Минтруд, Минэконом,
Минтоп, Минторг, Минкульт, Минюст, Минатом…
О, сколько их в Отечестве родном —
Богатом, тороватом, вороватом.

И всяк на свой манер необходим,
И всякий сектор в меру управляем,
А мы, мы что – живем себе, едим,
Пьем, курим, производим, потребляем.

Без нас они обходятся вполне,
И мы без них горюем не особо,
И оттого-то, думаю, в стране
Гораздо лучше всё, чем быть могло бы.

Уже не помню, как и когда
Случилась эта напасть,
Но только стряслась со мною беда —
Моль в мозгу завелась.

Собою моль совсем недурна,
На вид она средних лет,
Особых примет она лишена,
Как и вообще – примет.

Сделать я с ней ничего не могу,
Она от зари до зари
Все кружит и кружит в моем мозгу
И ест его изнутри.

И в бедный мой мозг свой железный клин
Загоняет каждый момент,
В гробу видала она нафталин,
Ее не берет репеллент.

Не знаю, как дальше и жить теперь,
Запас моих сил иссяк,
Я даже бился башкой о дверь,
Но лишь повредил косяк.

И я кожей чувствую, как эта моль
Бесцветная день изо дня
Меня без конца умножает на ноль,
Собой заполняя меня.

Осенний дождь скребет по крыше,
Сто лет, как кончилась война,
Полковник стар и плохо слышит,
Сто лет никто ему не пишет,
Весь мир забил на полкана.

В его пустынную обитель
Забыл дорогу почтальон,
Тоскует отставной воитель,
Проеден молью старый китель,
Застыло время, как бульон.

Пасутся мирные народы,
К зиме нагуливая вес,
Их сон не бередят походы,
И боевые эпизоды
Не вызывают интерес.

Он стал несносным невропатом,
Он ненавидит белый свет,
Полковник наш – рожденный хватом,
Свинцом крещеный и булатом,
Носитель гордых эполет.

Лишь нрав по-прежнему не кроток,
И под штандартом полковым
Он в семь ноль ноль – в привычках четок —
Все шесть своих законных соток
Обходит шагом строевым.

И на совете ветеранов —
Семьи и общества тиранов,
В котором речь держать привык,
Соседей костерит, баранов,
Ленивый мыслящий шашлык.

Вотще полковничьи старанья,
Необорима суть баранья,
Вся сила мира – в курдюке.
Так успокойся же, полковник,
Меч перекуй свой на половник,
Пока хоть этот по руке.

Кто там мчится на помощи скорой
Загорелый, в веселых носках,
Уж не он ли, тот самый, который
Под трамвай залетел впопыхах?

Ну какого рожна или фига,
Или хрена – не в терминах суть,
Пересекся с твоим, торопыга,
Железяки бессмысленной путь?

Объясни мне простыми словами,
Пусть последними будут они,
Много ль общего было меж вами,
Но с ответом, прошу, не тяни.

Понимаю, тебе тут несладко,
Не такой ужe я идиот,
Только жизни и смерти загадка
Мне покоя давно не дает.

Ты к разгадке значительно ближе
Подобрался сегодня, чем я,
Не печалься – откидывать лыжи
Завтра очередь выйдет моя.

Перед этой таинственной тайной
В разной степени все мы равны,
Жаль, талон не пробитый трамвайный
Не имеет обратной цены.

Когда декабрь как вкопанный стоит,
И на лету, как птицы, стынут слюни,
Что делает классический пиит?
Он, натурально, грезит об июне.

Но канул отопительный сезон
В не помню там уже какую Лету,
И вроде ликовать ему резон,
А он, глядишь, не рад уже и лету.

Возможно, повредился он в уме,
Но никуда не деться нам от факта —
Пиит опять мечтает о зиме,
Что, согласитесь, раздражает как-то.

Мечта сбылась, настали холода,
И та же начинается байда.

Сколько б нас ни лечил Достоевский,
Этот мир не спасет красота,
Хоть в каком ни явись она блеске,
Дружно скажем мы ей: «От винта!»

В этом мире больном и развратном,
Словно моль, она бьется в шкафу.
Что она перед залпом гранатным?
Извиняюсь, конечно, но – тьфу!

Как бы классика нас ни грузила,
Чуть чего – мы опять за свое.
Красота – это страшная сила,
Но народ не боится ее.