Владимир Корвин-Пиотровский - Поздний гость. Стихотворения и поэмы

При этом Корвин-Пиотровский стал одним из видных деятелей берлинской литературной эмиграции. Он не только публиковался в периодике, читал свои произведения в кафе и др., но и был редактором издательства «Манфред», руководил отделом поэзии в журнале «Сполохи» (ноябрь 1921 — июль 1923). Некоторое время он обладал «двойственным статусом» полуэмигранта — работал метранпажем в газете «Накануне» * * Гуль, Я унес Россию, I, 182. , сотрудничал в литературном приложении к ней, по-видимому, ездил в Зааров (Сааров) к Горькому * * Офросимов, 262–263. . Эти «примиренческие» настроения могут быть объяснены стремлением увидеть мать и других родственников, оставшихся под советским режимом. «Я всё время думал и думаю о своих родных. Всё время собирался в Россию, но мне не разрешили въезд на родину» * * Письмо к сестре Людмиле 29 апреля 1931 (см. сноску 31). ; «…я очень рвался в Россию, и главным образом из-за матери, т. к. из Берлина я ничем не мог ей помочь. Но в Россию меня не пустили и не пустят» * * Письмо к сестре Людмиле 4 июня 1931 (см. сноску 28). .

Поэт считался «веретенцем», т. е. был членом писательского содружества «Веретено», основанного Александром Дроздовым (1895–1963), и входил в его совет, но в декабре 1922 года из содружества вышел * * См. Новая русская книга, 1922, 10, 32. (оно окончательно распалось в 1923 году, когда Дроздов уехал в СССР). Летом 1922 года содружество издало альманах под тем же названием «Веретено», в котором Корвин-Пиотровский принял участие вместе с Буниным, Иваном Лукашем, Сергеем Маковским, Пильняком, Ремизовым, Сириным и др. В 1923 году в Берлине под маркой «Манфреда» и под редакцией Корвин-Пиотровского выходил альманах «Струги», собравший подлинное созвездие имен: в нем Корвин-Пиотровский печатался рядом с Айхенвальдом, Балтрушайтисом, Андреем Белым, Пастернаком, Ремизовым, А. Толстым, Ходасевичем, Цветаевой, Эренбургом…

Чтения Корвин-Пиотровского в Берлине отмечены с 5 марта 1922 по 17 июня 1932 года * * Karl Schloegel u. а., Chronik russischen Lebens in Deutschland, 1918–1941 (Berlin: Akademie Verlag, 1999), 96, 131–132, 173, 217–218, 223, 342, 346, 429, 432, 446; Amory Burchard, Klubs der russischen Dichter in Berlin 1920–1941: Institutionen des literarischen Lebens in Exil (München: Otto Sagner, 2001), 231, 234–235, 275. . Несколько раз (22 октября 1922, 8 февраля 1931, в конце декабря 1931) он выступал вместе с Сириным, а 26 апреля 1924 и с Маяковским (это произошло в ателье А. Гумича и Н. Зарецкого, «Кружок художников» которых был связан со сменовеховцами; в тот же вечер исполнялась баллада Брехта и эпилог пьесы Арнольда Броннена «Отцеубийство»).

Покинувшие «Веретено» писатели — В. Амфитеатров-Кадашев, Сергей Горный (Александр Оцуп), Сергей Кречетов, Лукаш, Сирин и другие 8 ноября 1922 года на квартире Глеба Струве основали «тайный» литературный кружок «Братство Круглого Стола», который посещал и Корвин-Пиотровский * * Глеб Струве, «Из моих воспоминаний об одном русском литературном кружке в Берлине», Три юбилея Андрея Седых: Альманах 1982, 189–194; Schloegel, op. cit., 135. . Утверждается, что он участвовал и в других берлинских литературных кружках * * Александр Долинин, «Доклады Владимира Набокова в Берлинском литературном кружке», Звезда 4 (1999), 8; Burchard, op. cit., 233–234. .

«До последней войны… я успел выпустить шесть сборников стихотворений, которые ничего кроме досады во мне не вызывают», — писал Корвин-Пиотровский в 1966 году * * «Автобиографическая справка». . На самом деле он опубликовал три сборника для взрослого читателя — «Полынь и звезды» (1923), «Святогор-скит» (1923) и «Каменная любовь» (1925). Они отнюдь не заслуживают столь резкой оценки, хотя в них поэт не всегда самостоятелен. В книгу «Полынь и звезды» входят стихи, написанные под явным воздействием Бальмонта («Я не знаю любви, я любви не хочу…»), Блока («Ты живешь в омраченной долине…»), Гумилева, а также Клюева и Есенина («Пути волчьи», «Север», «Голгофа малых», «Крест срединный») * * Ср. Офросимов, 256: Есенина и Клюева Корвин-Пиотровский «в те времена и знать […] не мог уже потому, что очень мало читал, не выходя из своего “круга чтения”». Это утверждение сомнительно. С Есениным поэт был знаком и присутствовал на его берлинском вечере (см. Гуль, Я унес Россию, 206). . «Святогор-скит» состоит из трех религиозных поэм в духе сектантского фольклора. В сборнике «Каменная любовь» заметны переклички с «адамизмом» Городецкого («Сердце Адама», «Я вырезал его из дуба…»), сильны экзотические «степные» мотивы, есть отзвуки гражданской войны на Украине. Многие, особенно религиозные стихотворения следует назвать любопытными по содержанию — далекими от ортодоксального православия, часто «францисканскими», — выразительными по образам и ритму. Кстати, все три книги отличаются метрическим разнообразием (анапест, хорей, логаэдический, тонический, свободный стих), которое противостоит единообразию зрелого творчества поэта. Кроме того, Корвин-Пиотровский издал в Берлине несколько книжек для детей — «Светлый домик», «Погремушки» (обе 1922), «Веселые безделки» (1924), «Волшебная лошадка» (1925). По-видимому, все они сочинены вместе с Офросимовым, хотя это указано только на третьей из книжек. «Одно крупное русское зарубежное издательство купило у немецких издательств серию книжек-картинок для детей, и надо было немецкое “пересоздать” на русский лад. То есть, к иллюстрациям, бывало, по-настоящему хорошим, но порою типично немецким, сочинить нечто подходящее в русском духе в стихах, иногда целые поэмы. Случалось, что заказы давались на несколько книжек и к определенному сроку, тогда в помощь призывался Корвин. Я ложился на постель, а он — на кушетку, и, упиваясь кофе уже не ячменным, а настоящим, мы, кто скорее, изготовляли книжку, не очень много думая о целях воспитательных и утешая свою совесть тем, что такие упражнения способствуют технике стиха и, стало быть, как-то всё же идут на пользу истинной поэзии» * * Офросимов, 261–262. .

Впоследствии автор счел возможным перепечатать лишь несколько поэтических текстов этого периода (в том числе, в сильно переделанном виде, стихотворение «Игоревы полки»). Однако в свое время они имели успех. Вместе с Сириным Корвин-Пиотровский упоминался в числе лучших молодых берлинских поэтов * * Сборник «Полынь и звезды» рецензировался в Новой русской книге (22 февраля 1922), Новом времени (22 апреля 1923) и др.; «Святогор-скит» в Днях (29 июля 1923); «Каменная любовь» во Времени (17 ноября 1924), Руле (26 ноября 1924), Сегодня (13 декабря 1924) и др. . По словам Офросимова, Саша Черный прочил Корвин-Пиотровского в продолжатели традиции А. К. Толстого * * Офросимов, 252. . К. Мочульский в рецензии на «Полынь и звезды» сказал, что «в этическом пафосе поэта [нет] ни одной фальшивой ноты» * * К. Мочульский, «Полынь и звезды», Звено, 9 (1923), 3. . О «Каменной любви» положительно отозвалась и тогдашняя, еще относительно либеральная советская критика (Н. Смирнов в «Новом мире» назвал автора книги лучшим из эмигрантских поэтов) * * Н. Смирнов, «На том берегу», Новый мир, 6 (1926), 141. В отзыве эмигранта, подписывавшегося «Ренэ Санс», Корвин-Пиотровский был объявлен «юродствующим во славу III интернационала версификатором» и «рыжим чекистом», при этом живущим в России. См. Ренэ Санс [К. Я. Шумлевич], «Каменная любовь», Новое время (2 ноября 1924). .