Николай Тарусский - Знак земли: Собрание стихотворений
- Название:Знак земли: Собрание стихотворений
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Водолей
- Год:2012
- ISBN:978–5–91763–097–7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Николай Тарусский - Знак земли: Собрание стихотворений краткое содержание
В настоящем издании впервые собраны под одной обложкой стихи Николая Алексеевича Тарусского (наст. фам. Боголюбов; 1903–1943). Малозаметный (или сознательно выдерживающий дистанцию) участник литературной жизни 1930-х гг., врач, путешественник, охотник, рыболов, Тарусский был поэтом редкого у нас тематического спектра: в его внешне невозмутимые описания природы вплетены эсхатологические проекции, выраженные скупым и звучным стихом. Часть стихотворений печатается впервые.
Знак земли: Собрание стихотворений - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Коричневой ореховой рукой,
Дугообразным опытным движеньем
Он, вытянув насадку над водой,
Забрасывает поперек теченья
Кузнечика, намокшую лесу
И вновь, и вновь следит за их проплывом,
А лодка вся как будто на весу –
И нет границ меж небом и заливом.
И, будто бы поднявшись над землей,
Она висит в кустах среди сережек.
И рыболов лесою, как петлей,
Вмиг облачко поймать, как рыбу, может.
Но – нет! Он только взрослый рыболов!
И он не хочет, чтобы скрылась лодка
Под одуванчиками облаков.
Он не достанет удочкой короткой
До неба.
И, пропахнувший рекой,
Весь в серебре чешуек, в мокрых травах,
Лишь голавлей, чуть смеркнется, домой
Он принесет с осанкой величавой.
Подобно связке золотых лучей,
Скрепленные узлами из бечевок –
Они лежат средь кухонных ножей,
Кастрюль, капусты, луковых головок.
1939
ЛОВЛЯ СОМОВ
Какой тут дом! Мы в логовище ночи.
Наверно, здесь, в клубящихся кустах,
Среди осок, багульника и кочек,
В свивальниках из черного холста
Она, едва родившись, не ходила, –
Чуть почернели дикие яры,
Чуть вечер, чуть июль развел пары
Над этим вот померкнувшим бучилом.
Взяв лягушонка, пойманного в травах,
Пробей крючком лишь кожицу спины!
Он должен быть живым. Он должен плавать
Среди восьмисаженной глубины.
Спусти его! Не терпится! Скорее!
Вот легкий всплеск. Насадка за бортом.
Вот в глубине, в подводной галерее,
Среди коряг он кружится волчком.
Едва фотографирует сетчатка
Чуть видные, обвернутые в мрак,
Одетые в мохнатые перчатки
Кривые руки илистых коряг.
И тут-то вырывается из мрака
Страшилище, что не вместишь в ушат,
Пудовый сом, которому так лаком
Любой из побережных лягушат.
Челнок дрожит. Дубовая катушка,
Вращаясь, с треском отдает шнурок.
Трясет рывок. Летит весло из клюшки.
Трещит катушка. Вертится челнок.
Трещит катушка. Сердце вперебой
Работает. И, право, не на шутку
Встревожишься, когда в воде густой,
Как выходец из преисподней жуткой,
Сом вымахнет усатой головой.
И вот лежит в челне пятнистой глыбой,
Как порожденье ночи, как намек
На времена, когда мы не могли бы
Существовать, а он бы княжить мог.
1939
ГУСИ ЛЕТЯТ НА СЕВЕР
Гуси летят на север. Я слышу свист крыльев.
Белые-белые ночи заснуть не дают.
Гуси летят на север.
То солнцем, то снежной пылью
Тундра гусей встречает. Ручьи поют.
Гуси летят на север.
В глухую ночь на пригорок
Я и моя бессонница вместе взошли.
Слышен далекий гогот, весенние разговоры
Птиц, разбудивших зимний уют земли.
Верно, весна над озером льды оттерла,
Травы оттаяли, чтобы принять косяк?
Утро трубит в рога в длинных птичьих горлах,
Снегом гусиных крыл занесло ивняк.
Гуси летят на север.
И кровь к глазам приливает.
Слезы? Восторг?
Но ведь это всего лишь май!
Гуси летят на север. И снова во мне живая
Жажда лететь путями весенних стай.
Ноздри мои раздулись.
Я слышу, как пахнет пьяно –
Жизнью непобедимой – весна, трава.
Белая ночь на исходе.
Жутко, прекрасно, странно
Жить на земле, проснувшейся едва-едва.
1937
САД ВО ВРЕМЯ ГРОЗЫ
Лишь издали возникнет свист
И разорвет ядро,
Сначала затрепещет лист,
Привставши на ребро.
Как будто дерево спешит
Узнать, как рыболов,
Откуда ветер, что шуршит
Среди его суков.
И только ветер массой всей
Потоком хлынет в сад,
Взъерошась, сборищем ершей
Деревья в нем висят.
Отхлынет грозовой поток,
Замечутся листки –
И на дорожку, на песок,
Свистя, летят жучки.
Трехсантиметровый дракон,
Зародыш мотылька,
Висит, паденьем оглушен,
На лапке стебелька.
А дерево, как щедрый дед,
Трясет, как из мешка –
Чего-чего в нем только нет –
Чижей, червей, сверчка!
Но зашумит девятый вал
Грозы. И туча в сад
Вдруг рухнет, будто наповал
Сразил ее заряд.
Деревья глухо зашипят.
Померкнет летний час.
Стволы шатнутся, заскрипят,
Волнуясь, горячась.
В порывах ливня, в облаках –
Как бы взрывая хлябь –
Стволы в мозолях, в трухляках,
Пять тысяч страшных лап
Сорвутся с места всей стеной.
И, корчась, каждый ствол
Как бы прощается с землей,
Где сок тянул и цвел.
Грачи, как черные платки,
Закружатся в дыму.
Орут грачи, трещат суки
Вразброд, по одному.
И, наконец, столетний дуб,
Как сердце из ствола,
Вдруг совку выпустит из губ
Огромного дупла.
Она заухает, как черт,
Сквозь ливень, гром и скрип.
Она завертится, как черт,
Среди бегущих лип.
Гроза как бы весёлкой бьет,
И сад опарой взбух.
Он из квашни как тесто прет,
Он буйствует за двух!
Живые дрожжи бродят в нем,
Он весь, он весь пропах
Грибною плесенью, хвощом,
Корою в трухляках.
1938
В ТАКУЮ НОЧЬ
Я буду тих. Я не скажу ни слова
В ночном лесу.
Я знаю, что с небес
Вдруг засияет, полыхнет пунцовой
Рогатою звездою, глянет в лес
Лучащееся трепетное диво –
Сквозь буйные, сквозь лиственные гривы.
И грянет час. И вот вокруг меня
Деревья, в бликах дикого огня,
Закружатся. Река взлетит на воздух.
Зверье покинет норы, птицы – гнезда,
Завоет выпь, займутся глухари,
Лосось, взъярясь, ударит на быри.
Всклубится воздух пляшущею мошкой,
Жуками, бабочками, стрекозой.
Цветки на длинных кривоватых ножках
Вдруг – взапуски, как будто бы грозой
Гонимые. Волк ляскнет за кустами.
Лужок кишит ужами и кротами.
И вот тогда-то, – только по ноге
Уж проползет и ласково свернется
У сапога, как будто бы в куге
Среди болот, лишь тусклой позолотцей
Сияет узкий трехугольный лоб, –
Я вспомню всё, что вспомниться могло б.
Я вспомню страх лесного населенья,
Что пряталось, что уходило в глубь
Лесных кварталов, чуть заслышит пенье
Иль даже звук, срывающийся с губ
Охотника. Я вспомню дупла, норы,
Весь их пугливый осторожный норов.
И вспомнив всё, я протяну ладонь
К звезде пунцовой, чтобы опустилась,
Как бабочка, чтобы ее огонь
Зажать в руке, как дар, как знак, как милость
Счастливой жизни. Ведь теперь навек
Мы связаны: и зверь и человек.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: