Петр Киле - Таинства красоты [Стихи и поэмы о любви]

Судьба свела нас в танцевальном классе.
Я издали следил, как ты кружилась в вальсе,
Не смея подойти, столь странный, как сатир,
Что нимфу повстречал, придя на пир.
Сатир хотя и стройного сложенья,
С копытцами - достоин сожаленья,
Когда с ним нимфа, женственность сама, -
Нашла кого свести с ума.
Но в таинствах любви возможны превращенья
И новые рожденья.
Вочеловеченья возжаждал он,
Его мольбы услышал Аполлон.
Ведь нимфа знала муз из свиты бога света,
И те ей обещали в спутники поэта.

У озера, где всюду тень поэта
Являлась нам, в сияньи вод и света,
Мы обнаружили пещеру нимф.
В святилище вошли мы вслед за ним.
Он принял нас за Дафниса и Хлою
(О них впервые слышал я, не скрою).
- “О милые друзья, - приветствовал он нас. -
Чудесный отдых ожидает вас.
Невинный, вы еще, как дети,
Но ваша слава не потонем в лете.
Купайтесь вволю вы вдвоем,
Счастливые в неведеньи своем”.
Там был источник освященный,
Из моря чудно освещенный.

Нагие, мы купались не без страха в нем,
Всплывая то и дело из глубин времен,
И зрели мы картины там вдоль стен пещеры:
Чудесное рождение Венеры;
Гефеста-кузнеца, как в сети он поймал
Новорожденную, и тут же в жены взял;
И с таинством веселого зачатья
Природа осветилась вся от счастья;
Рождение Амура в тайне от богов
Среди зверей и птиц, в тени лесов...
Сошедшего в аид Орфея,
Иль “Обручение Марии” Рафаэля,
С пустынным храмом в вышине,
Куда вошли мы, как во сне.

Прелестна в платье тайна красоты.
В моих объятиях вся ты.
И стыд, и нега, и любовь таились
В изгибах тела, - мы равно дивились,
Как женственность причудливо мила.
А ночь была, как день, светла.
Влюбленный уж без памяти, я жажду счастья.
А ты в сомнениях нежна, полна участья.
Как сладостно волнение в крови
При муках счастия любви.
Иль это восхожденье,
Как на кресте,
И новое рожденье
Во красоте?

У нас был ранний брак, к тому же тайный,
В чем проступает смысл, как смерти ранней,
Каков был брак Амура и Психеи, - Феб
Предугадал веление судеб.
Психея отдана чуловищу и смерти,
И нет печали горьше той на свете.
Здесь таинство; в него вовлечены,
Какие бедствия и гибельные сны
Мы пережили, и разлуку злую,
Продлись она, быть может, роковую;
И юность вновь, ее невинные грехи -
Совсем нежданные мои стихи...
Кто ведал, вновь представ студентом,
Явлюсь, по воле Феба, я поэтом.

Мне в имени твоем все слышится Эллада,
Хотя ему ты с детских лет не очень рада,
Быть может, ласкою родных обойдена, -
О, дивная, волшебная страна!
Росла ты неприметной. Мир уединенный
Твой цвел, как ландыш потаенный,
Мной найденный среди пырея и вьюнков,
Идея красоты классических веков.
Была ты мне женой и самым верным другом,
Хотя, бог весть, каким я был супругом.
Но музы знали, я служил тебе
Всечасно, преданный своей судьбе,
Таинственной, неведомой доныне,
Как милое твое же имя.

В твоем присутствии или в разлуке
Я постигал чрез творческие муки
И тайну женственности, и уз,
Что связывают нас и милых муз,
Твоих сестер, как Данте в Беатриче,
Чтоб вознести ее, смотрите,
До высших райских сфер,
Петрарке горестный пример.
Ветшает и загробный мир. Нас не прельщает
И Рай. Неведомо, что нас там ожидает.
Что ж остается нам? Поэзия одна.
Ведь вечно юной пребывает лишь она.
Туда, мой друг! Мы в ней пребудем вечно,
И наша жизнь продлится бесконечно.

Проснувшись, ты с улыбкой засыпаешь вновь,
Вся нега красоты и вся любовь,
“Венера” Тициана иль Джорджоне, -
Весь мир передо мною, как в тумане тонет,
Сияя утренней звездой.
Воспоминания восходят чередой -
Зарницы грез и новых знаний,
Волненья, стыд несбышихся желаний, -
Вся жизнь и утро, утро дней.
А небо на востоке все ясней.
Пора, вставай! У Музы завтрак на столе.
И ей на лекцию. Я снова на Земле
С ее зарей в полнеба,
С прекрасным городом, во славу Феба!

Я выбегал к Неве, где не было гранита,
И берег, как в селе, земля изрыта
Дождями и водой, с полоскою песка;
К мосту стремительно неслась река.
С Литейного вступал я в мир старинный,
Всегда таинственно пустынный.
И мимо Эрмитажа на Дворцовый мост,
Где я оглядываюсь, словно здесь мой пост.
Так некогда ходил я в Университет
И в дождь, и в снег, рассеянный поэт,
Взволнованный и тихий, как в музее,
Что с небом на заре все ярче и светлее,
Весь упоенный грезами, мечтой
И города всемирной красотой.

О, Летний сад! Я вновь приветствую тебя,
Как детства милые, предвечные края.
Приветствую твои таинственные сени,
Приют богов и муз, и стольких поколений,
Что здесь прошли преважно иль смеясь,
И стар и млад в загробный мир сойдя в свой час.
Я некогда вступил в твои пределы юным
И ныне внемлю отзвучавшим струнам.
Как солнца яркий луч
Ликующе пробьется из-за туч,
Отрадой мне повеяло небесной
От мифов Греции чудесной.
Лишь боги вечны, полны юных чувств,
Волшебные создания искусств.

Бесплодной жизнью духа утомленный,
К прекрасному весь устремленный,
Я здесь бродил, всесилья красоты
Улавливая всюду знаки и черты.
Деревья и листва,
Меж ними синева.
Вокруг прекрасный город, солнцем освещенный,
И остров-сад уединенный,
Как в роще посвященный музам и богам
Античный храм.
Или, как сцена, где актеры мы,
Взошедшие едва на свет из тьмы,
Уж время наше истекает,
Как сад пустеет на закате.

“Божественной комедией” впервые здесь,
Под сенью вековых деревьев сада,
Я зачитался и, сходя по кругам Ада,
В края родные уносился весь.
Все впечатления в мои младенческие годы
От дней, ночей величественной природы,
От мифов и сказаний старины
Вдруг ожили во мне, как сны,
Иль страхи, что поныне будят слезы,
Иль первые пленительные грезы
О счастье, о любви - из детства моего,
Сродни по тайному значенью
Поэта странному виденью.
Поэзии чудесной волшебство!

Какая связь меж Адом и годами детства,
Когда природа впрямь - таинственное действо?
Между Чистилищем и юности порой,
Когда душа стенает мировою скорбью?
Меж Раем в небесах и первою любовью,
Привнесшей в сердце вечный идеал и строй?
Свершилось чудо: чтоб не быть обузой
Любовь и вера обернулись Музой,
И Данте сотворил жестокий мир, как Бог,
Велик, прекрасен и убог.
И лишь поэзии ярчайший свет
Сквозь потрясения веков и лет
Сияет, как сверхновая звезда, на удивленье,
Все мироздание взывая к Возрожденью.