Ветхий Завет - Экклезиаст в переложениях стихами

Экклезиаст. Прага, 1518

Создание стихотворных переложений библейских книг является старой традицией как в русской, так и в мировой литературе. Это связано, во-первых, с тем, что значительная часть Библии состоит из поэтических разделов и целых стихотворных книг, а во-вторых, — с тем, что Библия поднимает вечные вопросы о человеке и жизни, которые всегда волновали и будут волновать людей. Подобно тому, как искусство — иконопись, пластика, живопись — давало на протяжении веков собственные интерпретации библейских тем, так и литература не могла обойти этих тем. И наконец, Библия была широко распространенной, народной книгой, что обеспечивало парафразам широкий круг читателей.

Поэтика Библии, сложившаяся в контексте древне-восточной культуры, во многом отличалась от античной, классической, и чтобы приблизить ее к западной аудитории, многие латинские и греческие поэты создавали библейские парафразы, используя гекзаметр и другие виды классического стихосложения. Впоследствии возникали новые опыты, отвечающие новым формам поэзии и новым идейным запросам. В России библейские парафразы известны со времен Симеона Полоцкого, а затем Ломоносова.

…

Несколько слов о самой книге. Экклезиаст — одна из самых поздних частей Ветхого Завета. Псевдонимность книги несомненна. Уже в XVII веке Гуго Гроций указал на особенности языка Экклезиаста, отличающие его от языка времен древнего царя Соломона (X в. до н. э.). В настоящее время большинство ученых относит книгу примерно к 300 году до н. э. В оригинале она называется Кохелет, что можно перевести как «человек, говорящий в собрании», проповедник. Именно так и передал смысл заглавия греческий переводчик, назвавший книгу Экклезиастом (от греч. экклесиа — собрание).

Экклезиаст издавна привлекал внимание писателей и историков, философов и поэтов. Первый его парафраз был создан еще в III веке Григорием Неокесарийским. Книга вызывала удивление не только своей поэтической мощью, но и тем, что в ней царит глубокий пессимизм, резко контрастирующий с содержанием прочих книг Библии. Попытки найти в Экклезиасте влияние эллинистической мысли успеха не имели. Автор ориентирован на общую почти для всего Древнего мира картину Вселенной. Она статична, беспросветна, во всем господствует закон вечного возвращения. Надежда на преобразование бытия, которым проникнута

Библия, в Экклезиасте отсутствует.

Не раз поднимался вопрос, для чего составители Библии включили в нее эту меланхолическую поэму, говорящую о «суете», то есть бесплодности и эфемерности всех человеческих дел? Многие интерпретаторы считают, что Экклезиаст был принят в собрание священных писаний как своего рода контрапункт, как предупреждение, как диалектический момент развития всего библейского мировоззрения. Первоначально это мировоззрение видело в земном благополучии знак небесного благословения. Тем самым почти абсолютизировалась ценность богатства, успеха, продолжения рода в детях и т. д. Но в какой-то момент обнаружилось, что эти ценности отнюдь не абсолютны. Нужно было искать иной духовный смысл человеческого бытия. И в контексте всей Библии Экклезиаст обозначает ту пограничную веху, с которой начались эти поиски. В нем запечатлены и житейская умудренность, и плоды раздумий, и опыт много повидавшего и испытавшего человека; но над всем этим господствует единый настрой и единая мысль: «всё суета». Чтобы смягчить впечатление от столь пессимистической книги, неведомый древний писатель снабдил ее эпилогом, который проникнут уже иным духом.

1990

1

1Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.

2Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, — все суета!

3Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?

4Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.

5Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит.

6Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои.

7Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.

8Все вещи — в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием.

9Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

10Бывает нечто, о чем говорят: "смотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас.

11Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.

12Я, Екклесиаст, был царем над Израилем в Иерусалиме;

13и предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем.

14Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все — суета и томление духа!

15Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать.

16Говорил я с сердцем моим так: вот, я возвеличился и приобрел мудрости больше всех, которые были прежде меня над Иерусалимом, и сердце мое видело много мудрости и знания.

17И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это — томление духа;

18потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.

2

1Сказал я в сердце моем: "дай, испытаю я тебя весельем, и насладись добром"; но и это — суета!

2О смехе сказал я: "глупость!", а о веселье: "что оно делает?"

3Вздумал я в сердце моем услаждать вином тело мое и, между тем, как сердце мое руководилось мудростью, придержаться и глупости, доколе не увижу, что хорошо для сынов человеческих, что должны были бы они делать под небом в немногие дни жизни своей.

4Я предпринял большие дела: построил себе домы, посадил себе виноградники,

5устроил себе сады и рощи и насадил в них всякие плодовитые дерева;

6сделал себе водоемы для орошения из них рощей, произращающих деревья;

7приобрел себе слуг и служанок, и домочадцы были у меня; также крупного и мелкого скота было у меня больше, нежели у всех, бывших прежде меня в Иерусалиме;