Ирина Маулер - Ближневосточное время

Волненье, случайность

На части, на малость,

На милость строки, наудачу

Слова то возносят над жизни площадкой,

То падают в ноги, ругаясь площадно,

То просят доверья, то просят пощады —

Слова, – вас прощаю.

Вы – первая помощь, вы воздух вокзальный,

Вы спица вязальная снов – нанизали

Пустыню и север, карету и шарик

Воздушный – как душно без вас мне,

Как страшно ночами.

За то, что – неважно, жара или холод,

За то, что за временем вечным походом —

Не хором, а тонким и тихим сопрано,

За странность, за страхи, за раны, за радость

На руки поднять, покатать по гортани

И в день не войти, а ворваться канканно

Коньками – по чистому полю страницы,

За счастье полета, не будучи птицей.

Бывают минуты мнимые —

Их ливнями моет.

Минуты бывают длинными —

Одуванчиками через поле,

Липовые минуты – запах меда,

Бабочкой-однодневкой,

«Нет» вместо «да»,

В апельсиновой клетке —

Не поется соловью, не дышится,

Минутка к минутке – тысячи

Сплетутся черемухой, чертополохом,

Холодный бок к горячему боку,

Бок о бок – добрые, злые —

Любые минутки, любые…

Забытые, брошенные —

В прошлое,

Желанные в будущем —

Будут еще.

Самые стоящие и настоящие —

Стойте рядышком.

Счастье, когда части

Будущего в лего дня —

Лесом, озером, музыкой, бегущей

По нотам,

Дна не видно – бездонное будущее.

На мизинце – капелькой радуги,

Капелькой радости

Невиданной, видимой —

Сегодня, сейчас, хоть на секунду,

Минуту, час…

Когда звучала музыка в саду

Нетерпеливо август тряс осину,

Которая прижалась телом длинным

К скворечнику,

И было все едино,

И только яблоки срывались на ветру.

Носились по двору сухие листья,

Над ними поработал август кистью —

И клавиши в диезах и кудрях,

Завитых Моцартом, Бетховеном и Б-гом,

Ложились укрощенно и полого

Мальчишке-пианисту прямо в ноги,

И стрелки замирали на часах.

Только сегодня секунды сплетают пальцы —

Пяльцы – на них плетется косичкой время.

В платье его влезай, руками его касайся,

Пей его, пой его, бей по нему мячом

С размаху о стену.

Прыгай в него, брассом плыви, кролем,

Роли меняй, страстным смотри взглядом —

Смотришь, и время ответит тебе —

беззаветной любовью

Море, покой тишина…

А что еще надо?

Пустыня – пустите в пустыню,

Обычную – камни белые,

А ветер по щеке – синий,

А сверху – розовое небо.

Не один – к себе самому лицом,

Не в зеркало – в глубину колодца.

Круги по воде – кольцом,

Вода – не зеркало – не разобьется.

Вопросы разложены

Все по своим местам —

Большие, как эта гора напротив

Раскинулась, руки свои распростав, —

И отвечать на мои вопросы не хочет.

А рядом мелкие камешки на песке —

Тоже вопросы, вопросики, запятые —

Молчат и молчат,

Как сговорились все, —

Зачем?

Пустили в пустыню —

Так будьте добры – впустите!

Я бы вызвала вас на дуэль —

Серый человек в пальто из плюша

На душе у вас плоско и душно,

Солнце не светит – ему не нужно

Видеть грязные лужи,

Нудные дни и дела невежественные,

За вашим окном незабудки не голубые —

Бежевые.

Пустое чтение газет несвежих,

Ваши руки лодочкой к себе

Любимому,

Глаза не могут в глаза —

Только вниз и мимо,

Ваши слова липучкой грязною

На каблуки и подошвы – язвами.

Я хочу растереть вас – человек без смысла

Но не могу, что – уши ватой закрыть,

Глаза завязать, бежать на Остров Зеленого Мыса?

Где сладко поет Чезария Эвора?

Таким, как она, буду верить снова и снова…

Я бы вызвала вас на дуэль – человек низкий,

Но всех вас не вызовешь – нет смысла!

Звуки играют в фантики —

Кому поцелуй первый?

А я стою как на паперти:

Подайте мне звуки-перлы.

Обычные ноты – мимо

Летите, блестящие – рядом,

Смогу я тогда милые

Королевские шить наряды.

Над пальмами и над елями

В стаи сбивайтесь, звуки,

Летите ко мне – спелыми,

Падайте прямо в руки.

Денно и нощно антенной

Временной – в небо,

А под ногами пустыня —

Лица пустые,

Руки шипами розы,

Розовый воздух.

И на цветке заката —

Вечности капля.

Весна врывалась в дверь открытую,

Повисли соловьи над лесом,

И ветер весело насвистывал

Забытую за зиму песню.

И пахли, забываясь пламенно,

На тонких ножках, как впервые,

У каждой придорожной впадины

Простые маки полевые.

И наливаясь, как озимые,

Душа в стремленье лип коснуться

Меняла сапоги резиновые

На крылья бабочек-капустниц.

Писал апрель такими красками,

Такою первозданной силой,

Что чувствовал себя лишь пасынком

Поэт и плакал… от бессилья.

Накрапывают краски

Дождем весенним наспех

На дом и на качели,

Смычок виолончели,

На всякий род занятий,

На брюки и на платья,

На грусть и расставанье,

На встречи и признанья,

На день и год недели,

На песню колыбельную

Накрапывают разом…

И все меняют сразу.

Лепестком атласным к руке —

Роза красная на стебельке,

И похожа она на дом —

Вот бы жить в таком день за днем

Чтоб на завтрак – бокал росы,

Чтобы день на руках носил,

Чтоб нырять в этот дом пчелой,

Добывая там мед земной.

Чтобы радость в дому – всегда,

Чтоб над домом – моя звезда,

Чтоб качал на ветру гамак —

Только так, только, только так.

Тик-так, так-тик…

Итак – не стих.

Стих бежит босиком по полям ржи,

Сачок в руке – бабочки крылья – крепче держи:

Улетит – не догонишь – поле-перекати —

Слово-лубок-колобок не любит руки.

Реки ему малы – моря под стать.

Может слово самим собою стать,

Вытянуться до небес, упасть в кусты,

Может себя с поля боя нести,