Хуан Хименес - Испанские поэты XX века

Ее речь отличалась от нашей
и была о предметах, каких до нее
у нас не касались. То были:
книга природа, любовь.

Начиналась она непредвиденно,
точно утренняя заря,
так непохоже на все, что я видел в мечтах!
Всегда, точно солнце полудня,
она достигала зенита совсем
неприметно,
так непохоже на все, что случалось услышать.
А умолкала всегда неожиданно, точно закат.

Как далеко и как близко
от меня ее тело. Как близко
и как далеко от меня
ее душа!
…книга, природа, любовь.

Тополя-изваянья
серебрятся в тумане!

А неприкаянный ветер,
скользя над темным заливом,
колышет в размытой дали
землетрясеньем сонливым
розовую Уэльву {8} 8 Уэльва — город-порт в Андалузии (Андалусии), вблизи которого находится старинный монастырь Ла Рабида. !
В сыром жемчужном просторе
над Ла-Ра́бидой смутной,
где ночь покидает море, —
в рассветной остуде хмурой,
за соснами над лагуной,
в рассветной остуде белой —
сияющий образ лунный!

Предметы и краски сначала
разбросаны как попало;
но вдруг поднимаются дружно
и входят запросто в душу
хмельною толпой поющей.

Поэзия! россыпь росы,
рожденная на рассвете!
прохлада и чистота
последних на небосводе
звезд — над свежею правдой
утренних первых цветов!

Поэзия! зерна росы!
посеянное на земле небо!

Сухим листом удержан
завороживший луч
или лучом
листок завороженный?

Пой, голос мой, пой!
Ведь если о чем-то
ты умолчал,
ты ничего не сказал!

Глазам, что бессонны,
быть может, я сон верну
у морей отдаленных.

Вдали от морей соленых
я не сомкну
моих глаз бессонных.

Плачи и стоны
слились в волну
желаний неутоленных.

Печалью бездонной
Наполнили глубину
бессонницы перезвоны.

Не навеет влюбленным
любви новизну
ветер неугомонный.

Ветер неугомонный!
Позволь отойти ко сну
у дальних морей соленых!

К тебе я в сон закрался,
чтобы найти, притихшая вода,
твоих глубин невиданные клады.

И я почти нашел, почти нашел —
там, в отраженье звездном
небес, таких высоких и прозрачных, —
нашел… Но захлебнулся твоим сном!

Ты меня не догонишь, друг.
Как безумец, в слезах примчишься,
а меня — ни здесь, ни вокруг.

Ужасающие хребты
позади себя я воздвигну,
чтоб меня не настигнул ты!

Постараюсь я все пути
позади себя уничтожить, —
ты меня, дружище, прости!..

Ты не сможешь остаться, друг…
Я, возможно, вернусь обратно,
а тебя — ни здесь, ни вокруг.

Я в реку войду,
пойду за водою следом
меж двух берегов зеленых.

Взгляну с берегов зеленых,
как все дальше бегу за водою следом,
как сливаюсь, я на бегу
с красотой, остающейся на берегу!
Прощайте! Мне уходить не страшно,
оставляя себя в прекрасном!

Откуда — лепесток
прозрачный солнца?
Откуда
лоб мыслящий, томящееся сердце?
Откуда — хлынувший неудержимо
поток поющий?

Укоренился прочно;
где же они,
твои корни? —
В том дне, который наступит,
в завтрашних птицах и травах!

Белое облако вдали,
ты мертвое крыло — но чье? —
не долетевшее — куда?

Бескрайняя, жгучая, злая
тоска по тому, что есть.

Я — здесь.
Но осталось мое рыданье
у рыдающих горько морей
на побережье дальнем.

Я — здесь.
Но бесплодно это свиданье —
у моря осталась душа
рыдающей данью.

Я — здесь.
Но вам я другом не стану,
потому что плачет душа
на побережье дальнем.

Спит ребенок в коляске…

Заливаются птицы.
На дрожащие краски
солнце в листьях дробится.

Сколько тянется утро
без конца и без края:
вечность или минуту?

О мгновенном и вечном
и не подозревая,
спит ребенок в коляске.

Заливаются птицы…
На дрожащие краски
солнце в листьях дробится.

Кто?
Апрель! Одинокий и голый,
белый мой конь, мой скакун счастливый?..

Взметнулся, подобно взрыву, и росы
пролил на розы; и камни ворочал
в руслах потоков и напророчил
потопы света и птичьи взлеты.

Твой пот, твое задыханье и пена
не по-земному прекрасны…
Скачи же, скачи, о мой конь атласный!
Апрель, апрель, ты вернулся —
белый скакун
растраченной страсти!

Взглядом тебя ласкаю, не отрываю
глаз от белой лунности лба,
где сверкает угольно-черный алмаз.

Апрель, апрель… Где же твой всадник светлый?
Погибла любовь, погибла, апрель!..

Свет маяка —
словно вздох ребенка, который
почти что бог — до нас едва долетает.

…Какие просторы!..

И мнится мне,
что зажжен маяк не для морей зловещих,
а для вечности ве́щей.

Внезапно, как взрыв
пронзенной болью души,
страсти струя раздробила
тень — так настежь открыв
балкон, женщина, в ливне слез,
в наготе, простирает до звезд
порыв умереть ради смерти самой,
безумие жизни преодолев…