Георгий Янс - Великолепная десятка. Выпуск 2: Сборник современной прозы и поэзии
- Название:Великолепная десятка. Выпуск 2: Сборник современной прозы и поэзии
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2011
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Георгий Янс - Великолепная десятка. Выпуск 2: Сборник современной прозы и поэзии краткое содержание
Это уже второй сборник с таким названием. Его появление итог Второго открытого чемпионата по литературе, который проходил на сайте газеты «Московский комсомолец» в рамках проекта «Сетература» в формате футбольного первенства Европы или мира: отборочный и групповой турниры, плей-офф. В состязании приняло участие более 500 авторов из ближнего и дальнего зарубежья.
Помимо двух победителей чемпионата, была названа «десятка» поэтов и прозаиков. Именно они составили две «десятки» сборника. В третью «десятку» вошли произведения членов жюри. А все вместе, участники и судьи, составили великолепную «десятку». В названии сборника нет никакого преувеличения. Прочитайте и убедитесь.
Великолепная десятка. Выпуск 2: Сборник современной прозы и поэзии - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Ну конечно же! Я и сам давно уже так думал, но не мог, точнее, не находил в себе достаточно интеллектуальной храбрости, чтобы обратить свои аморфные полумысли в кристаллическую твердь знания. Теперь же я почувствовал себя свободным, как царевич Гаутама в момент просветления. Освобожденный от суеверных представлений прошлого, я пошел дальше выводов американского памфлетиста. Разве может по-настоящему деятельный и талантливый человек удовлетвориться меньшей родиной, нежели весь мир?! Чем мощнее интеллект, тем теснее ему в каких бы то ни было национальных рамках. Я талантлив, и потому проблема выбора родины для меня вообще не существует. «Весь мир – моя держава!», – повторю я вслед за железнотелым героем Фирдоуси.
Не достойны ли жалости многочисленные мужчины и женщины, в силу бесталанности своей вынужденные довольствоваться лишь тем немногим, что предоставляет им убогая родина? Вот, кстати, великолепный экземпляр, будто созданный для иллюстрации моих мыслей – религиозная еврейка, не достигшая, пожалуй, ещё и двадцати лет, в длинной до пят шерстяной юбке и каком-то бесформенном кафтане бурого цвета, мешковато сидящем на худых плечах, с копной жестких неподвластных расческе волос, напоминающих мотки черной проволоки, с бледным лицом, на котором виднеются крапинки угрей – доказательства фанатично оберегаемой девственности. Ну, и конечно же, нос – мясистый ашкеназский нос с обширными порами, который и мужчину-то не красит, а уж для женщины и вовсе является смертным приговором каким бы то ни было надеждам на привлекательность. При этом глаза её на удивление красивы. Большие, с длинными черными ресницами, темно-карие – бездонные – да простят меня за использование расхожей метафоры, которая в данном случае как нельзя более применима, ибо темные очи на бледном лице, словно колодцы посреди залитой солнцем мраморной площадки, казались необычайно глубокими.
Готов побиться об заклад, что в доме у неё даже нет телевизора, ведь богобоязненные иудеи полагают сей прибор источником всевозможных соблазнов, а потому несовместимым с еврейским образом жизни. За всю жизнь девушка вряд ли прочла хоть что-нибудь, кроме благочестивых сочинений древних и современных раввинов. Лишь недавно достигнув совершеннолетия, она, скорее всего, уже в этом, самое позднее, в следующем году выйдет замуж, и жизнь её превратиться в бесконечный калейдоскоп беременностей, родов, кормлений, смен подгузников и прочих забот о младенцах, прибывающих почти ежегодно. В плодовитости она превзойдет и Рахиль, и Лею, и всех их рабынь вместе взятых и сама родит десять, может быть даже, двенадцать детей – целое племя. И я бы ни на секунду не усомнился, что юная еврейка и не достойна иной судьбы, если бы не пронзительный, исполненный мысли и чувства взгляд огромных темных глаз.
Из-за глаз я, наверное, и обратил на неё внимание. Меня забавляло столь примечательное сочетание красоты и безобразия. С течением времени, однако, я в большей степени заинтересовался поведением девушки. Видимо, она пришла сюда с семьей, или с подругами, но потом отстала от них, и теперь бродила одна, то и дело нагибаясь, чтобы сорвать невзрачный полевой цветок, или подобрать заинтересовавший её камешек. Она подолгу задерживается возле олив с кривыми перекрученными стволами – ни дать ни взять исполинские половые тряпки в руках старательной бробдингнежской прислуги – гладит древесную кору, привставая на цыпочки, срывает темно-зеленые ягоды, а затем внимательно их рассматривает, растирает пальцами, пробует на вкус. Но поразительнее всего то, что все её действия сопровождаются восторженными восклицаниями, а в огромных темных глазах светится неподдельное детское ликование.
Такой восторг часто именуют телячьим. Хотя что, собственно, особенного в радости теленка? Я бы, скорее, назвал его собачьим. У меня в Сан Диего живет сучка лабрадора, редкого темно-коричневого цвета. Когда я возвращаюсь из деловых поездок, она издалека распознает звук моей машины и заливается счастливым лаем. Прыгает на грудь, только я отворяю калитку, исступленно лижет лицо и руки. За что? Я ведь почти не провожу с ней времени, даже кормлю редко. Я не удивляюсь, если ко мне хорошо относятся члены семьи и вообще окружающие – они-то всегда получают что-нибудь взамен. Но собака обожает хозяина совершенно бескорыстно, ничего не требуя, не претендуя даже на взаимность. Чтобы так любить, так ликовать при одном только виде кого-то или чего-то, нужно быть всё-таки существом достаточно безмозглым. Но ведь девчонка, за которой я слежу, отнюдь не такова. Она, вне всякого сомнения, и умна, и не лишена эстетического чувства. Она не может не знать, что кроме её родного захолустья, существует целый мир, огромный, необыкновенно красивый, манящий восхитительными соблазнами. Может быть её отношение к местной природе порождено неким знанием, которым я не обладаю, или чувством, мне недоступным? Мне вдруг показалось, что девушка скрывает какую-то тайну, и я ревниво следил за ней, пытаясь проникнуть в этот секрет.
Я, кажется, уже говорил, что от природы юной еврейке досталась довольно неказистая внешность. Но это не совсем так. Точнее, барышня, конечно же, некрасива, может быть, даже безобразна, но не всё время. Иногда на какое-то неуловимое мгновение она необыкновенным образом преображается. Это происходит, когда солнечные лучи на долю секунды прорываются сквозь плотную пелену туч, и создается впечатление, будто в небе вспыхивает беззвучная молния, отсверки которой падают на девушку и производят в ней удивительные изменения. Бледность сменяется золотистым загаром, дефекты кожи исчезают бесследно, черты лица становятся тоньше и благороднее, в глазах появлялся торжествующий блеск, а в осанке – грациозная горделивость, может быть, даже надменность. Так выглядят женщины, совершенно убежденные в неотразимости своих чар. Кажется, еще немного и она воскликнет: «Я – нарцисс Шарона, лилия долин! Что лилия среди терний, то я среди красавиц земных, встреченных тобою прежде».
Я не сразу заметил эти метаморфозы, но, обратив внимание, уже не мог оторвать от девушки взгляда, стараясь ни в коем случае не пропустить миг следующего превращения. Сердце мое забилось намного чаще обычного, дыхание стало каким-то судорожным, а в глубине груди родилось элегическое томление, смешанное с надеждой, тревожное, но вместе с тем радостное предвосхищение неизведанного – чувство, которое испытывает робкий влюбленный, накануне первого свидания. Уже десятки лет я не переживал ничего подобного. Я вообще не помню, когда последний раз видел нечто, заставившее меня волноваться. Ни знаменитые европейские города, более напоминающие музеи под открытым небом, ни сверкающие золотом сикхские храмы, ни умопомрачительные пейзажи Африки и Новой Зеландии, ни обнаженные пятнадцатилетние акробатки в притонах Бангкока не вызывали во мне ничего, кроме минутного всплеска любопытства. А потом и оно постепенно исчезло, потому что, в конце концов, и шедевры искусства, и циклопические водопады, и голые красотки становятся банальными, похожими на что-то, уже много раз виденное прежде.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: