Светлана Мекшен - Океан. Выпуск десятый

Обращалось внимание командира и на быт личного состава. Ведь на парусных кораблях с их сыростью, небольшими помещениями, слабым состоянием медицины и однообразной пищей были весьма трудные условия для экипажа. Это приводило к таким заболеваниям, как цинга. Командир корабля обязан был смотреть за подчиненными, чтобы они «нужды ни в чем не имели и всем были довольны». Кроме того, командир смотрит и за чистотой корабля, дабы «не заболел кто-либо от недостатка таковой. Иметь надзор за больными и о них всякое попечение иметь и к их здоровью, под штрафом смерти, ежели вымыслом то учинить (умышленно. — В. Д. ) для какого зла или корысти. А ежели оплошкою, то понижением чина или вычетом жаловонья».

Боеспособность корабля всегда зависела от здоровья личного состава. Поэтому на гигиену экипажа обращалось серьезное внимание. Вот, например, приказ № 37 командующего Черноморским флотом вице-адмирала Грейга от 27 августа 1822 года: «…строго наблюдать, дабы каждое воскресенье все вообще служители переменяли белье свое, чему и делать надлежащий осмотр следующим образом: по поднятии флага, на всех судах бить сбор, и по устроении служителей в две шеренги на шканцах и на палубе, осматривать белье у оных прежде ротным командирам, а потом и самими командующими судами, и буде у кого найдено будет черное, то приказать тут же перед фронтом переменить чистым, а ежели такого не окажется, на того надеть старый куль, в коем и должен он быть до первого дня, для стирания назначенного, а так как многие из служителей или по скупости или по нерадению могут надетое или чистое белье опять переменить грязным, чтобы сохранить первое до будущего воскресенья, то и должно иметь неослабное наблюдение ротным командирам, дабы чистое белье по снятии было отбираемо унтер-офицерами и запиралось бы до первого, назначенного для мытья, дня…»

Конечно, одевание куля — мера суровая и унижающая человеческое достоинство, но следует помнить, какое это время.

Прославленный флотоводец адмирал В. Корнилов, в то время командир корабля «Двенадцать апостолов», 14 июля 1846 года в приказе № 28 писал: «До сведения моего дошло, что некоторые из нижних чинов не умываются; так как такое неряшество бывает причиною болезней и из числа их таких, которые прямо дают дурную славу команде, то я прошу ротных командиров обратить все внимание на водворение той необходимой чистоты, которою должен отличаться образованный военный человек… Для ближайшего же достижения требуемого объявить унтер-офицерам, что они будут в прямой ответственности за всякого человека, замеченного мною немытым, небритым и в разорванном платье. Приказ этот прочесть при собрании всей команды».

Мы рассказали о многочисленных обязанностях командира во всех аспектах жизни корабля. Естественно, что уставы не оставили без внимания и следующее звено офицеров — мы бы их назвали сейчас, «командирами боевых частей». Так, говоря о штурмане, Морской устав 1720 года напоминал: «Он (штурман) должен заготовить морские карты и инструменты. До выхода корабля в море убедиться в исправном состоянии руля, сберегать компас от железа, вести штурманский журнал, куда заносить курс, пройденное расстояние, дрейф, разные случаи прибавления и убавления ветров и парусов, склонение компаса, течение, грунты». Что ж, кроме парусов, все осталось и до наших дней. Существовал контроль со стороны флаг-штурмана, которому по возвращении из плаванья корабельный штурман «…повинен предложить свой журнал… для освидетельствования в консилии, который консилиум будут держать главные офицеры и профессор математический».

Известно, что за плохое знание специальности взыскивалось со штурмана весьма и весьма строго: «…если кораблю надо идти в незнакомое место, и никто, кроме штурмана, подхода к нему не знает, а кораблю в том пути случится какое бедство, или весьма пропадет, то тому штурману учинить штраф смертный, или ссылкой на каторгу по важности дела смотря».

И читаем далее: «Ежели же командир корабля прикажет ему идти в опасный район и штурман не заявит об этом командиру заранее…» — то ему опять-таки «штраф смертный» грозит.

Более поздние уставы детализировали обязанности штурмана и смягчили наказание. Но и теперь штурманов за навигационные ошибки не жалуют…

И конечно, много обязанностей, о которых говорит Морской устав, было у артиллеристов. Ведь артиллерия много десятилетий являлась основным оружием корабля, и от ее боеготовности зависел исход морского боя. В Петровском уставе основные обязанности артиллериста сводились к проверке принимаемого боезапаса, снаряжению гранат и противопожарной безопасности. Для деревянных судов, где надо было «подружить» порох и огонь, это всегда было особенно важно. Артиллерист «должен время до времени пересматривать порох, сказав о том капитану, и запретить пушкарям ходить в крюйт-камеру в башмаках, с ключами, с ножами и прочими вещами, которые упадающе могут искру родить, и чтоб те люди, которые с ним будут ходить в крюйт-камеру, определены были надежные и искусные. И пересматривать картузы, не сгнили и не съедены ли мышами. Какой порох из худых картузов пересыпать и бочки переворачивать, с докладу своего командира… дабы порох всегда был сух и готов к действу».

Развитие кораблестроения, естественно, потребовало внести изменения в устав. Так, в Морском уставе 1853 года правила посещения крюйт-камеры излагаются весьма пространно и подробно: «Когда случится надобность идти в крюйт-камеру, прежде всего должно погасить огни на корабле. Затем артиллерийский офицер… получает ключи от оной, но не отпирает крюйт-камеры, пока не будут зажжены фонари (специальные, для посещения погребов). Для сего приносится огонь в исправном ручном фонаре вахтенным огневым и двери от фонарей открываются артиллерийским офицером, но не иначе как в присутствии офицера, для сего присланного, который вообще наблюдает за точным исполнением всего сказанного в сей же статье. Затем артиллерийский офицер приказывает налить воду в поддон и зажечь фонарь, заботясь, чтобы при каждом было несколько восковых свечей. Когда фонари зажжены, назначенный к ним часовой наблюдает за исправным горением оных, заботится, чтобы в поддоне всегда была вода, снимает нагар с осторожностью и тушит его в поддоне. Затем двери крюйт-камерных фонарей затворяются, огонь в ручном фонаре тушится и двери от крюйт-камеры отворяются артиллерийским офицером, также не иначе как в присутствии посланного для сего офицера.

Войдя в крюйт-камеру, артиллерийский офицер запирает за собой двери и люки, а потом удостоверяется, нет ли в фонарях скважин. Заметив щель, он немедленно приказывает тушить неисправный фонарь и замазать оную и дает знать об этом командиру. После того он приступает к назначенной работе, наблюдая притом, чтобы никто ни под каким видом или предлогом не ударял металлическими вещами по пороховым ящикам и вообще по металлу».