Анатолий Апостолов - За Храмовой стеной. Книга Памяти (сборник)

И вот я взошел на эстраду,

Я весь перед вами, я рад,

Что вы мне даны, как награда,

Иных мне не нужно наград.

Награда моя – ваши души

И стук ваших добрых сердец,

Который мой мир не разрушил,

А новый создал наконец.

Ах, благодать то какая,

А я уже думал: один

Я здесь, как букашка пустая,

На холоде русских равнин.

Я думал наивно, что снится

Мне этот печальный распев

Над пляжем изнеженной Ниццы,

В угрюмой пустыне Негев,

Где птицы волшебные смолкли,

Где втуне все песни небес,

Где жалкие духа осколки

Распроданы бесам на вес…

Но вот ваши светлые лица

В неслышный вплелись диалог…

Такое не может присниться,

Я это предвидеть не мог.

Alles es zu Ende!

Все кончено.

Всему конец.

Вот главные слова,

И сердцу бы пора угомониться,

Остановиться…

Не нужно лишних слов,

Которые нигде не смогут проясниться

Ни здесь, ни «там»,

Где нет ни горечи, ни счастья,

А лишь покой, шалаш, шатер, вигвам…

Когда мы выпьем на двоих по двести грамм

Нам нужно больше не общаться…

Не нужно лишних слов.

Давай в тиши смотреть на жизнь муравьев:

Учась у них не думать о грядущем,

Забыв о том, что есть всему конец.

Задумались озера отражая

Глубины чувств в наивной тишине —

Бездумие любви в начале мая

И зрелость плода в стылом сентябре,

Страстей излишних душное томленье,

Немой укор и затаенный вздох

И резкий спад капризных настроений

Прекрасных роз запыленных эпох.

В туманах млеют мрачные трясины

Под слоем торфа прошлое храня —

Подбитый танк, армейские машины,

Нетленный труп Хранителя Огня,

Наследного жреца из неолита,

Из пластика помойное ведро,

Священное кольцо из хризолита

И пушечное черное ядро…

Архив Небес хранит людские чувства.

Земной запасник – вещи и тела,

Изящные безделицы искусства

И тирании грубой удила.

Но кто поймет язык вещей и страсти,

Культурный код народов и племен?

Пожалуй, только кошка рыжей масти

Да у ворот в наряде желтом клен…

Истории конвейерная лента

На выходе дает досадный сбой,

Меняя суть и цель эксперимента,

Где здравый ум проигрывает бой

С безумием похаба-декадента…

Но кто просчет Алхимика исправит

На фабрике фантазии больной,

Которая чудовищ выпускает

Нелепых, и бессмысленных порой,

Таких, как плод соития вампиров,

Как труп сакральный вечный и живой,

Как херувим, похожий на сатира,

Как плоский болт с обратною резьбой?

Мы были рождены для совершенства

Материи, рождающей Кристалл,

Где принцип абсолютного главенства

В бионике главенствующим стал.

Но на пути тернистом к Идеалу,

В притонах содомитов Азраил

Использовал гермесовы лекала

И Г олема из ангела скроил…

Сто тысяч лет для разума немало,

Но кто пустил безумца на постой

В эпоху Смуты, Мокоши и Нави,

Где нищий духом бодро правит нами,

Где скоро зомби… станет мудрецом,

Гермафродит заботливым отцом, –

И оба будут диктовать свои уставы…

Не подсчитать величину урона

Эпохи криминальной и пустой,

Где в беспредельных сумерках закона

Мыслители с античною тоской

Дописывают скорбные романы

И радостно уходят на покой…

Где жизнь клянут угрюмые Иваны,

Где девы приглашают на постой

Развратников… к себе под одеяло,

Где хлещут водку юноши устало,

Где навсегда отвергнут Домострой…

Взвесь мое сердце, угрюмый Анубис,

Усталое сердце, вместилище

страстного чувства,

Сердце, творившее мыслью и Словом.

Мучилось долго оно, всходило,

росло, созревало,

Как дозревает зерно в дни

виноградной лозы,

В дни наполнения Нила,

в час просветления духа…

Взвесь мое сердце больное, Анубис,

И пусть чаровница Исида излечит

от скорби его.

Я ей назову свое тайное имя,

когда после жатвы

Осирис на барке плывет по звездному

Нилу

К вратам преисподней со свитой своей

В час закатный…

Взвесь мое сердце, колдунья Геката,

Иду я на пиршество мертвых,

Где стол изобильный – алтарь,

а занавес – скатерть,

Где повар искусный – кудесник и жрец,

А тризна – мистерия жизни

на перекрестках дорог…

Взвесь мое сердце, святой Инквизитор!

Знаю, найдешь его слабым и грешным.

Но я не в костеле и не в коморке

менялы –

Давай без торговли, без индульгенций,

Без раскаленных щипцов и без дыбы –

Будь человечным как подобает святому.

Не рая прошу я, а света, свободы полета

и воли.

Хочу быть стабильной частицей,

мюонной нейтрино,

Летящей беспечно в Мгновенную

Вечность.

Пусть будет, как было, святой Инквизитор.

Пусть древнее будет вино на ужине

тайном твоем,

А жертвою станет ранимое сердце мое…