Ян Райнис - Стихотворения Пьесы

Прямо в руки даугавцу.

Что ты, дочка, зря болтаешь?
Не срами хоть ты меня!

Ну, а вы чего стоите,
Тешась горюшком чужим?

Мы пришли тебя утешить,
Коли так — уйдем отсюда.

Пойдем, Занушка, домой.
Успокойся, приоденься,
Нежно с ним поговори.

Трудно робкому ребенку
Подойти с медовым словом —
Надо быть сверчком речистым.

Анда пусть поговорит.

Для себя я ведь стараюсь.
Я-то своего добьюсь!

Может, мне пойти, голубка?

Дыдзис лучше всех сумеет
Улдыса уговорить.

Дыдзис, слышь, поди сюда!

И упрям же даугавец —
Словно сам Стабураг.
Лучше взяться нам за Барбу,
Как лозу ее согнуть.

Засадить ее в гусятник
На три дня и на три ночи,
А сказать, что утонула.

Ну, миляги, выручайте
Сладить с Улдом не могу я!

Дельно с ним поговори,
Упроси, красавец, друга,
Чтоб меня не опозорил
Он отказом непристойным.

Пусть берет он нашу Зану,
Только ты уговори!

Как же я уговорю,
Если он не отвечает?
Лишь бормочет что-то под нос.
Я к нему с вином любимым —
Он кафтан мой окатил!
Сам я только накачался
Так, что ноги подкосились.
Улдыс бредит, что отныне
В рот и капли не возьмет.
Как мне быть и что мне делать
С собутыльником любезным?
К черту Барбу, к черту Зану!
Вы, девчата, загубили
Наилучшего даугавца!

Вот вам и помощник наш!

Что один я буду делать?
Пропаду я, как в тумане!

Окрутись — не пропадешь,

Окрутиться — утопиться.
Впереди — один туман.

Буду я поводырем!

Как без Улдыса жениться?

Анда верно говорила:
Барбу надо в хлев упрятать,
Не давать ни пить, ни есть, —
Посговорчивее станет.

Увезти ее подальше!

К жениху уйдет украдкой.

Слово даст — не убежит,
Сердце доброе у Барбы.

Лучше в хлев да под замок,
Не откажется — подохнет.

Голоса людские смолкли,
Только Гатынь все дудит.
Голоса должны все смолкнуть,
Все глаза должны закрыться,
Лишь тогда я успокоюсь.
Жалят очи, режут речи
Мое бедное сердечко.

Я к тебе пришла поплакать,
Моя сломанная елка!
Мы с тобой одно и то же —
Нас обеих он сломал,
Ветер утренний, жестокий.
Души в чаше лепестковой
Мы несли ему навстречу, —
Грубо он схватил ту чашу,
Возмутились наши души.

Что ты, дудочка, поешь?
«Солнышко зайти спешило,
Я в тени одна осталась».

Толк какой от слов старинных?
Песни древние не лечат.
Ноет сердце, сохнет рот,
Стыд огнем мне душу жжет,
Я покрылась бы платочком,
Да платок, что сорван силой,
Вновь покрыть уже не может.

Тороплюсь — не догоню я,
Все зову — не дозовусь, —
Расступись же ты, землица,
Спрячь меня ты — невеличку!

Кто идет? Глаза людские.
Елка, скрой меня за ветвью.

Байбинька, моя родная!
Голосочек я твой слышал —
Зяблика среди скворцов.

Не гляди, не подходи!
Как глаза твои выносят
Вид позора моего?

Я могу, я выношу,
Я и сам ведь опозорен
Еще в чреве материнском.
Я калекою родился,
Рос сироткой — и меня
Ты одна не презирала.
Ты добра, чиста, как пена
Белой Даугавы бурлящей,
И ясна, как луч восхода,
Что сияет на росинках.
Нет, тебя не опозоришь —
Можно только лишь обидеть:
Ястреб ранит куропатку,
Волк лесной терзает серну, —
Тебе нечего стыдиться,
От него бежать лишь можешь
С ненавистью и презреньем.

Ненавидеть не могу я.

Ты не можешь ненавидеть
Ненавистного такого?

Ах, прекрасен ранний ветер,
Хоть сломал мою он елку.

В злой красе опасность скрыта,
Ты ж добро в красе скрываешь.

Что я доброго свершила?
Моя власть и моя сила,
Словно блестки, разлетелись.
Власть — у утреннего ветра!

Любишь ты его еще?

Он на самом дне сердечка.
Словно ясный родничок,
Что течет по дну долины.

Горе мне, куда пойду я?
Голубь не взлетит один.

Гатынь, милый мой, хороший!

Не я люб, не я хорош.
В сердце у тебя лишь злоба.
Так у тетерева зобик
Полон острыми кремнями.

Нет, в твоем прекрасном сердце
Лишь березовые почки.

Сам урод — такое ж сердце.
Что краса твоя скрывает?
Раз его ты любишь, значит,
Ты раскрылась добровольно,
Чтоб его заполучить!

Гатынь, ох! И ты со злыми
Языками заодно?

За него ты все же выйдешь?

Ах, нет, нет! Ни за кого!
Мне никто не даст приюта,
Только сломанная елка.

Есть еще душа живая
У тебя — в твоей свирели:
Прикоснешься — запоет!