Мартин Опиц - Колесо фортуны

Загромыхали телеги, подводы.
Ну-ка! Живей! Начинаются роды!
Всё на сносях!.. И поля, и сады
Ждут не дождутся мгновенья рожденья:
Сам Флоридан собирает плоды!
Лает, стреляет, гуляет охота.
Ну-ка, в леса, кому дичи охота!
Будет обед восхитительный дан!
И в упоенье мясо оленье
Жадно подносит к губам Флоридан.
Ну-ка, красотки — крестьянки, селянки,
Живо несите шесты да стремянки!
Яблоки, груши сшибайте с ветвей!
Ждет Флоридан их — спелых, румяных.
Но и орехи он любит, ей-ей!
Ну-ка, за дело друзья рыболовы!
Сети да удочки ваши готовы?
Хоть не поспите вы целую ночь,
Стоит помаяться: рыбка поймается!
А Флоридан и до раков охоч!
Можно немало в течение суток
Понастрелять перепелок и уток.
Ну-ка! Живей! Не пропал бы запал!
Гляньте, ребятки: да там — куропатки!
А Флоридан в лебедицу попал!
Гнутся к земле виноградные лозы.
Будет вино, когда грянут морозы!
Будет веселье и будет гульба!
Давит давило. Чтоб грудь не давило,
Все обойдет Флоридан погреба.
Ну-ка! Живее! В поля! В огороды!
Пусть громыхают телеги, подводы!
Ну-ка, живее! В леса и сады!
В чаще целуйтесь, чем чаще, тем слаще.
Будьте здоровы! Не знайте беды!
Жарко пусть любится, сладко пусть спится,
Сладко пусть пьется (но так, чтоб не спиться!)!
Пусть умножается ваше добро!
Вольно пусть дышится, складно пусть пишется!
Славьте мотыгу, клинок и перо!
Выпейте вдоволь и вдоволь поешьте!
Душу разгульною песней потешьте!
Дружно на праздник скликайте друзей!
Пляшет средь ора пьяного хора
Сам Флоридан с королевой своей!

Звезды, свет моих очей,
И луна, венец ночей,
Осветите шар земной
Светом ярким, как дневной.
Тишина — гробница дум,
Поглоти мой алчный ум,
В буйном сердце жар утишь,
Избавительная тишь!..
В неподвижной тишине
Спят в надзвездной вышине
Песни те, что возношу
Всё тому, кем я дышу!
Как бы ни был сон глубок,
Пусть в меня вольется сок
Благодати и любви,
Зло во мне останови!
Снов ночных подруга — тень,
Ночь, сменяющая день,
Пусть вконец не скроет мгла
Свет, что совесть в нас зажгла!
Ты, кто ночью или днем
В сердце царствуешь моем,
Дай мне, милостью велик,
И во сне узреть твой лик.
Пусть натруженным глазам
Отдых будет, что бальзам
Но пускай, повитый тьмой,
Только дух не дремлет мой!

Что кажется глупцу запутанным, обманным,
То в полной ясности доступно мудрецу.
Для зрячего простор отнюдь не скрыт туманом,
Затмившим солнца свет несчастному слепцу.
Кто праведен и мудр, вовек не ошибется,
Тропинку верную ища в кромешной мгле,
А дерзкий сумасброд и днем с пути собьется,
Найти небесный рай надеясь на земле.
По существу, мы все блуждаем в лабиринте
Как в ранней юности, так и на склоне лет.
Куда же вы?.. Куда?! Мозгами пораскиньте!
Все ищут выхода. А выхода-то нет!
Влекут вас глупость, спесь, упрямство, похоть, злоба,
Своекорыстие, тщеславье, жадность, страх…
Каким вы способом дотащитесь до гроба?
Никто не ведает… А смерть-то — в двух шагах.
Вконец запутавшись, вы наконец умрете,
Едва успев шепнуть последнее прости.
Лишь пыль, труха и тлен останутся от плоти.
Ну, а душе куда прикажете брести?!
Блуждать ли в темноте по закоулкам смрадным
Иль, вознесясь, узреть в обители творца
Мир, оказавшийся воистину громадным,
Бездонный кладезь благ, жизнь, коей нет конца?..

Неблагодарный мир!.. По лестнице тащусь
И вправду всякий раз ее постигнуть тщусь,
Поскольку поражен ее долготерпеньем.
Все вверх и вверх иду я по ее ступеням,
А благодарность где? Ну, чем я ей плачу?
Не тем ли попросту, что я ее топчу
И причиняю ей одни лишь беспокойства?!
Так вот он — мерзостный закон мироустройства:
Чем мы услужливей, чем мы верней другим,
Чем безответнее, тем хуже нам самим.
Простите же меня, высокие ступени!
От вас не слышал я ни жалобы, ни пени.
Ведь я подобен вам: на службе у других,
Я унижаюсь сам и возвышаю их.
Они по мне, спеша, на самый верх шагают.
Не то, что жалуют, не то, что помогают,
А топчут! Верите ли, втаптывают в грязь,
Не зная совести, расплаты не боясь!
Как быть, коль на земле попрали добродетель?
(Вы это знаете, и я тому свидетель.)
Я утешение иное нахожу:
Кому могу служить, тому я и служу,
Стараюсь не роптать на горестную долю
И в этом высшую усматриваю волю.

По улицам ночным,
По переулкам спящим —
Четыре дурака —
Мы инструменты тащим.
Почувствовав в груди
Любовную истому,
Мы с музыкой своей
Бредем от дома к дому.
Едва взойдет луна,
Мы серенаду грянем:
Пиликаем, бренчим,
Басим и барабаним.
«Прелестница, очнись
Скорее от дремоты!
Здесь, под твоим окном,
Мы разложили ноты.
Ах, осчастливит нас
Одна твоя улыбка!» —
Вздыхает барабан,
Тихонько просит скрипка.
«Твой взгляд дороже всей
Небесной благодати!» —
Поет гобой д'амур
У лютни на подхвате.
«Мы будем здесь стоять
Хоть до восхода солнца,
Пока ты наконец
Не выглянешь в оконце!
Все арии тогда
Тебе споем мы хором,
С закатыванием глаз,
Со струнным перебором.
А коль ночной дозор
Пройдется по кварталу,
Мы ноги пустим в ход,
Чтоб шее не попало!
Вот так мы и живем,
Шатаясь где придется,
И пусть честной народ
Над дурнями смеется,
По улицам ночным
Мы с музыкой кочуем,
В надежде, что хоть раз
С тобой переночуем!»

Братья, братья, прочь тоску!
Вешний день ловите!
Солнце ластится к листку!
Радуйтесь! Любите!
Темен, слеп, бездушен рок.
Смерть близка… Так в должный срок
Розу жизни рвите!
Жизнь уносится стремглав,
Словно в небо — птица.
Эту истину познав,
Нужно торопиться.
Ждет гробов разверстых пасть.
Поспешимте ж, братья, всласть
Радостью упиться!
Ах, куда ушли от нас,
Кто совсем недавно
Молод был, как мы сейчас?
Веселился славно?
Их засыпали пески,
Их могилы глубоки.
Время так злонравно!
На погосте мертвецы
Под плитой глухою —
Наши деды и отцы,
Ставшие трухою.
Колокольный слышен звон.
Кто созрел для похорон?
Может, мы с тобою…
Но в гаданьях проку нет.
Небо справедливо.
Мы же предков чтим завет:
Пьем вино и пиво!
Эй! От жажды сохнет рот!
Братья! Жизнь полна щедрот!
Наливайте, живо!
Поднимаю сей стакан
За свою отраду,
Ту, в чьем брюхе мальчуган
Зреет мне в награду.
Ну, так выпьем! А засим
Хором вновь провозгласим
Славу винограду!