Гомер - Илиада

Тот же доспехи совлек, подаренные медным Ареем.
Долго он сам их носил, уходя на работу Арея,
И наконец, когда дожил до старости в царском чертоге,
Отдал носить их соратнику другу Эревталиону.
Этот, доспехи надев, вызывать стал храбрейших героев.

Все трепетали; никто не решался вступить в состязанье.
Только меня устремило бесстрашное сердце сразиться
С дерзким бойцом, хоть и был я годами из всех наимладший.
С ним я сражался, и славой меня наградила Афина,
Ибо я мужа убил, кто сильнее меня был и выше.

Ростом громадный, он лег, по земле распростертый.
Если б я снова был молод, и прежняя сила вернулась,
Скоро дождался б тогда шлемовеющий Гектор сраженья.
Ныне ж хоть собраны вместе храбрейшие мужи Ахеи,
Не устремился никто добровольно, чтоб Гектора встретить".

Так порицал их старик. Поднялись тогда девять героев.
Первый восстал между ними владыка мужей Агамемнон;
Следом поднялся за ним Диомед, сын Тидея могучий;
После Аяксы поднялись, отваги стремительной полны;
Идоменей после них, также Идоменея товарищ

Встал Мерион, Эниалию, мужеубийце подобный.
Встали затем Эврипил, блистательный сын Эвемона,
Сын Андремона Фоас, да еще Одиссей богоравный.
Все они страстно желали с блистательным Гектором биться.
Снова тогда обратился к ним Нестор, наездник Геренский:

"Жребию нынче доверьтесь. Кого б он из вас ни назначил,
Будут равно ему рады ахейцы в прекрасных доспехах.
Сам же он в сердце своем будет рад лишь тогда, коль вернется
Ныне из гибельной битвы, опасности страшной избегнув".
Так он промолвил. И каждый немедля свой жребий наметил

И опустил его в шлем Агамемнона, сына Атрея.
Войско ж молилось вокруг, и к богам воздевались их руки.
Каждый в толпе говорил, на пространное небо взирая:
"Зевс, наш отец: иль Аякса назнач, или сына Тидея,
Иль самого повелителя златообильной Микены!"

Так говорили. И Нестор Геренский все жребии вскинул.
Выпал из шлема тот жребий, который был войску желанен —
Жребий Аякса. И вестник, его обнося по собранью,
Всем показал полководцам, от правой руки начиная.
Но, не признав своего, все вожди от него отказались.

Вскоре к тому подошел он, неся по собранию жребий,
Кто опустил его в шлем и отметил, Аякс многославный
Руку простер, и глашатай, став ближе, вручил ему жребий.
Он посмотрел и увидел отметину, радуясь сердцем,
Бросил на землю к ногам и, ко всем обращаясь, воскликнул:

"Жребий, друзья, это мой. Сам я сердцем обрадован. Верю,
Что одержу я победу над Гектором богоподобным.
Вы же скорее, пока я доспехи войны надеваю,
Все вознесите молитву к владыке Зевесу Крониду,
Но про себя, молчаливо, дабы не внимали троянцы,

Или хоть вслух, потому что отнюдь никого не боимся.
Силой меня против воли никто, пожелав, не прогонит,
Или военным лукавством. Не столь уже глупым, надеюсь,
Был и рожден, и воспитан на острове я Саламине".
Так он сказал. Все воззвали к владыке Зевесу Крониду.

Каждый из них говорил, на пространное небо взирая:
"Зевс, наш отец, величайший, славнейший, на Иде царящий!
Дай, чтоб досталась Аяксу победа и светлая слава!
Если ж и Гектора любишь, и он тебя также заботит,
То удели им обоим ты равную славу и доблесть".

Так говорили они. Той порою Аякс ополчился
В светлую медь. Все доспехи войны возложивши на тело,
Он устремился вперед, как ступает Арей исполинский,
Если вмешается в битву мужей, кого Зевс Олимпиец
Злобой, снедающей душу, побудит друг с другом сражаться.

Так устремился Аякс исполинский, защита ахейцев.
Грозно лицо улыбалось, меж тем как, шагая широко,
Ставил он ноги вперед, потрясая копьем длиннотенным.
Видя Аякса таким, аргивяне почуяли радость
И содрогнулись троянцы: по членам их дрожь пробежала.

Даже у Гектора сердце в груди застучало сильнее.
Но уж теперь он не мог убежать и, назад отступая,
Слиться с толпою друзей, ибо сам сделал вызов к сраженью.
Близко Аякс подошел и держал он огромный, как башня,
Медный свой щит семикожный, что Тихий, трудясь изготовил,

Лучший из шорников всех, обитающих в городе Гиле.
Он же ему изготовил блистательный щит семикожный,
Шкуры сняв с тучных волов, с восьмой оболочкой из меди.
Сын Теламона Аякс, держа этот щит перед грудью,
Близко от Гектора стал и, назвав его, слово промолвил:

"Гектор! Сражаясь один на один, ты изведаешь ныне,
Что за герои бойцы обретаются в строе данайцев,
Кроме Ахилла, рядов сокрушителя, львиного сердца.
Пусть он лежит на своих искривленных судах мореходных,
В сердце питая вражду к Агамемнону, пастырю войска.

Есть и меж нами другие, тебе чтобы выйти навстречу,
Даже не в малом числе, начинай же борьбу и сраженье".
И, отвечая, сказал шлемовеющий Гектор великий:
"Зевса питомец, Аякс Теламонид, племен предводитель,
Не искушай ты меня как младенца, лишенного силы,

Или как женщину в деле войны не искусную вовсе.
Ведаю сам хорошо и искусство войны и убийства.
Сам обращать я умею направо и также налево
Щит свой из кожи сухой, чтоб остаться в борьбе невредимым.
В битву умею бросать я своих кобылиц быстроногих,

Также умею плясать в честь Арея в бою рукопашном.
Как бы ты не был силен, я тебя поразить не хотел бы
Тайно, в засаде следя, но открыто, коль это удастся".
Так он сказал и, потрясши, копье длиннотенное бросил,
И поразил он Аякса в чудовищный щит семикожный,

Сверху по меди, служившей щиту оболочкой восьмою.
Крепкая медь через шесть оболочек прошла, разодрав их,
Но в оболочке седьмой задержалась. Вторым вслед за этим
Зевса питомец Аякс копье длиннотенное бросил.
И поразил Приамида он в щит, равномерно округлый.

Через блистательный щит копье тяжело пролетело.
И, через панцирь проникнув, отделанный с дивным искусством,
Прямо вдоль паха оно разодрало хитон Приамида.
Тот отклонился назад и погибели черной избегнул.
Оба исторгли обратно свои длиннотенные копья,

И налетели еще раз, подобные львам плотоядным
Или же двум кабанам, чья мощь не легко укротима.
Гектор копьем замахнулся и в щит посредине ударил.
Меди щита не пробив, острие у копья изогнулось.
После Аякс устремился и в щит поразил. И на вылет