Михаил Светлов - Улыбка Светлова

Седина, это как зелень на бронзе, ее надо заслужить

Знакомый Светлова, известный своей приверженностью к спиртным напиткам, позвонил по какому-то делу Михаилу Аркадьевичу из Ленинграда.

— Какая у вас погода? — спросил Светлов.

— Жарко. 25 градусов.

— Ха, — пошутил Светлов. — Еще 15 и можно пить.

Возле своего дома, на улице Горького, Светлов встретил композитора К.

— Что-то не работается, — сказал К. — Зайду в коктейль-холл, вытяну бокал-другой коктейля.

— Утопающий хватается за соломинку, — улыбнулся ему вслед Светлов.

Поэт Сергей Орлов подарил Светлову свою книгу «Колесо».

— Старик, — сказал Светлов, — еще три колеса и… машина!

Об одном преуспевающем поэте, который когда-то хорошо начинал, а потом, в погоне за славой и деньгами, стал невзыскательным к себе, Светлов сказал:

— Он начинал, как рубль, — все-таки солидная монета, потом разменялся на гривенники. Боюсь, дело кончится тем, что за него и гроша не дадут.

Впоследствии Михаил Аркадьевич придумал сказку о человеке с фамилией Рубль.

Произошло это так.

Мы сидели на балконе пятнадцатого этажа гостиницы «Москва».

Светлов фантазировал:

— Вообрази, — сказал он, — отсюда, с пятнадцатого этажа, на тротуар падает человек. Подбегает милиционер и видит: лежит пиджак и десять гривенников. Упавшего человека нет. Но в пиджаке находят паспорт. Выясняется, что фамилия его владельца — Рубль. Рубль разбился на гривенники.

Начинается новый рассказ. О судьбах гривенников. О каждом гривеннике — отдельно.

Один захотел послушать курских соловьев. Билет в Курск стоит дороже гривенника. Пришлось добираться пешком. В Курске опять неприятности. Без командировочного не дают номера в гостинице. Заночевал на улице. Кто-то подобрал его и разменял в трамвае на копейки. Начинались новые судьбы. Судьбы копеек.

Второй гривенник стал большим начальником. Допустим — секретарем Союза писателей. Нелегкая задача для гривенника. Но он справляется. Как? Да еще как! Теперь он выглядит важнее рубля.

Третий пошел работать шофером такси. Он начал размножаться. Повернул ручку счетчика — выскочил гривенник. Что ни километр — гривенник. Довез пассажира — получил на чай гривенник…

И так о каждом…

С этого началась сказка. Светлов даже начал писать ее…

Об одном стихотворении, — рассказывал Светлов, — которое я написал за ночь, можно сказать, что я работал над ним более полугода.

Это было летом. Я проснулся. Пришла рифма. Бумаги под рукой не оказалось и я стал писать на перекидном календаре. Писал, зачеркивал, снова писал… Под утро, когда стихотворение было закончено, смотрю — уже декабрь!

Известная писательница в часы бомбежек проводила время в убежище за вязанием. Впоследствии она написала воспоминания о войне.

— Теперь она думает, — сказал Михаил Аркадьевич, — что спицы приняты на вооружение.

За столиком сидели студенты Литинститута. Читали стихи. Говорили шумно, перебивая друг друга. То и дело раздавалось:

— А помнишь, у Достоевского…

— Так мог позволить себе только Толстой…

К столику подошел Светлов.

— Что мне в вас нравится, — сказал он, — это то, что вы даете друг другу слово сказать.

Все повернулись к нему.

— Здравствуйте, Михаил Аркадьевич. Посидите с нами. Мы говорим о русских классиках. Как, например, вы относитесь к Толстому?

— Толстой, конечно, великий писатель, но тяжелый человек, — ответил Светлов. — За столиком я хотел бы сидеть с Пушкиным.

Был день выплаты гонорара. Светлов пришел в издательство. Выяснилось, что ему ничего не причиталось. Глядя, как другие писатели получают деньги, Светлов сказал:

— Давно не видел денег. Пришел посмотреть, как они выглядят.

Светлову долгое время задерживали гонорар за переводы молдавских поэтов на русский язык.

— Если вы и дальше будете тянуть эту канитель, — сказал он издателям, — я переведу все обратно на молдавский.

Светлов не любил актера С. и решительно избегал общения с ним. Тот, добиваясь расположения Светлова, как-то сказал:

— Я могу представить справку, что я не подлец.

— Если бы у меня была такая справка, — ответил Светлов, — я был бы подлецом.

При обсуждении повести Казакевича «Звезда» писательница А. сказала: