Арсений Несмелов - Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I : Стиховорения и поэмы

Как на полках книги дремлют в ряд,
Четырехэтажные стоят.
Неужели вам, бездарный день,
В них еще заглядывать не лень!

Вот рассвета первые ростки.
Неба побелевшие виски.
Восемь ступеней, как восемь льдин.
Восемь. И болтливый кокаин!

Застегну до ворота пальто.
Брошусь в пробегающий авто.
И, шофера отстраняя прочь,
Догоню спасительницу-ночь.

…Душит мгла из шорохов и свиста,
Поднимая теплоту до плеч,
И на плащ, шуршавший шелковисто,
Почему усталым не прилечь?

Вот ты — вся. За тканью, под рукою, —
Мускулов округлое тепло…
Водопадом радости к покою,
Словно лодку, сердце повлекло.

Снова стало видно, слышно стало:
Звон травы, фонарик рыбака…
Снова море шорохом усталым
Говорит, что полночь глубока.

На рассвете дрожь щекочет кожу,
И свернуться хочется в клубок;
На рассвете снится теплый кожух
Дедушкин, уютен и глубок,

Или — сумка (утром сны — о детском)
И цветные в ней карандаши…
На рассвете сны мои не бегство ль
В прошлое стареющей души?

Вот отец, собрав на переносьи
Складки лба, взглянул на шалуна,
И бровей его седоволосье —
Страшно молвить — как у колдуна!

Ты проснешься раньше. И, на локоть
Опершись, — в твоих глазах испуг, —
Поглядишь: из мглы голубоокой
Выплывает алый полукруг.

И, от ночи на земле продрогнув,
Сонной лени разомкнув кольцо,
Взглянешь ты внимательно и строго
На худое милое лицо…

И, упав, чтоб телом греться возле,
Вновь сомкнешь томление и лень.
А восток уже над морем розлил
Золотой и розоватый день…

Лечь, как ложится камень
На верстовом пути,
И обрасти веками,
В землю до плеч уйти.

Слушать, уставя челюсть
В травы тропы живой, —
Люди шагают через
Каменный череп твой.

Знать, впереди и эти
Лягут: за рядом ряд…
Вот твой удел, Бессмертье,
Высшая из наград!

… Двойную тяжесть мы с тобой несем,
Нам каждый день, как крепость, отдан с боем,
И рассказать, поведать обо всем
Немыслимо, пожалуй, нам обоим.

У каждого есть некая черта,
И за нее друг друга мы не пустим;
Она встает как некий Гибралтар,
И лишь за ней — нестиснутое устье,

Где подлинность. И там позор и страх,
И там, и там… — не слушай, голубица! —
Там полночью тоскуют у костра
Убийца черный и самоубийца.

Они молчат. Глядят на блеск огня.
Так смотрят совы — кругло, неотводно…
А где-то плачет, не дождавшись дня,
Двум выродкам на поруганье отдан,
Ребенок-сердце…

Христос Воскресе! — Сквозь все тревоги
И все лишенья — сияет свет,
И пусть тернисты еще дороги,
Но вере в счастье не скажем: «Нет»!

Христос Воскресе! — Года лихие
Промчат бесследно и навсегда.
Мы вновь увидим поля России
И скажем жизни воскресшей: «Да»!

Христос Воскресе! — Пусть вьются тучи
И ночь над нами мрачна, как бред,
Но бодро верим мы в жребий лучший
И дням грядущим не скажем: «Нет»!

Христос Воскресе! — Из ночи звездной
Нам стяг Российский несут года, —
Мы невредимо пройдем над бездной
И смело скажем надежде: «Да»!

Христос Воскресе! — Над темным бредом
Советских подлых, проклятых лет —
Пройдем мы к русским, святым победам
И всем отпавшим ответим: «Нет!»

Христос Воскресе! — Лихие, злые
Умчат годины, падут года.
Мы свято верим в тебя, Россия,
Твоей победе гремим мы: «Да»!

Обозный люд, ленив и беззаботен,
Разбрелся по халупам и дворам.
Всё небо в тучах. Маленький Сахотин
В дожде, в ветру… и с ним по временам

Гул долетает канонады тяжкий…
В оконных рамах дребезжит стекло.
А вот штандарт. И у штандарта с шашкой
Стоит казак. И шашка — наголо.

Но что за крики, что за топот странный,
Чужих коней стремительная рысь?
К оружию!.. Немецкие уланы
В несчастное местечко ворвались!

Они неслись, как буревая туча.
Кто даст отпор? Победа им легка…
Обоз захвачен, и плачевна участь
Штандарта беззаботного полка!

Ужели враг его святыню отнял?
Погибла честь, и рок неумолим?
Но в это время забайкальскии сотник
С разведки шел. Лишь девять сабель с ним.

— За мной, орлята! — Ринулись казаки, —
Так в груду тел врезается ядро.
И все трофеи, не приняв атаки,
Им возвратил немецкий эскадрон.

Святой Георгий грудь героя тронул,
И белый крестик засиял на ней.
Но кто герой истории моей,
Кто этот сотник? Атаман Семенов .

Требуй, Бедность, выкупа любого
Из твоих когтей, —
Отбирай из самого святого,
Что всего святей!

Отнимай, как победитель грубый,
Всё и навсегда:
Приказания твои — как трубы
Страшного Суда!

Вымогай заимодавцем грозным,
Ставь на правежи!
Чахлым недугом туберкулезным
К койке привяжи!

Наклоняй негнущуюся спину,
Бей кнутом по ней;
Укажи холопство дворянину
Голубых кровей!

Вкладывай топор тяжеловесный
В руки батраку;
Шествуй вместе с девушкой чудесной
В спальню к старику…

Что еще… С покорностью какою
К алтарю припасть?
Не себя ли собственной рукою
Пред тобой закласть?

О, Богиня, грозным повеленьям
Внемлет всё кругом:
Пред тобою все мы — на колени
И о землю лбом!

Из русской беженки возвысясь
До званья гр а жданки чужой,
Из русской девушки став миссис ,
Американкой и женой,

Вы всё же, думаю, в полете,
В тревоге поисков еще…
Ну, как, Тамара, вы живете,
Как день восходит и течет?

В труде, в тоске, в заботном плене,
В любви семейственной, простой,
И часто ль душу вдохновенья
Сжигает пламень золотой?

Уж по-английски, не по-русски
Стихи у вас, сказали мне,
И вы уже не в скромной блузке,
Как я вас помню в Харбине.