Лев Маляков - Милосердие весны

Раздели липу, иву на корье,
Свели до счета дикое зверье.
Десятка два в лесу тетеревов
С утра слагают про любовь стихи.
И разучились драться петухи,
Отпел зорю —
  и фьють,
Бывай здоров!

А было время
(Летопись не врет:
Монах был зрячим,
  не подпольный крот),
Пскова носила на себе лодьи,
В ней,
  верь не верь,
  водились осетры.
А за Псковой
  звенели топоры —

Там лес валили,
  ладили бадьи.
Монах писал:
А за Псковой леса,
Гнездится соболь,
  черная лиса…
Остались летописные листы.
Но извели леса на берегу,
И соболь убежал давно в тайгу —
Подальше от опасной суеты.

Река не та,
  и лес теперь не тот.
Пскову вороны переходят вброд.
А деды наши баржи гнали тут.
С тех пор прошло поменьше ста годов,
А сколько встало новых городов!
Как жаль —
Леса так скоро не растут.

Я, кажется, еще не понял,
Зачем пришел на этот свет:
На топоре обжечь ладони
Или познать какой секрет?

Уйти в раздумье, как в берлогу,
С молвою не вступая в спор?
Иль все ж найти свою дорогу
Самой судьбе наперекор?

Иль жизнь несуетно простую
Среди родных полей вести?
Или, как жилу золотую,
Любовь случайно обрести?

И за нее любую долю
Принять,
Как благостный покой?
Иль замереть вот так от боли
Над неожиданной строкой?

Есть дочь и сын —
О разные созданья!
Как день и ночь,
Как солнце и луна.
Иван мне дан,
  понятно,
  в наказанье,
За что же Лада,
  дочь за что дана?

Деяньями я вышнего не славил,
Не блюл посты,
Грешил как только мог,
Отцовский дом давным-давно оставил,
Ну и ушел не лучшей из дорог.

На ней есть все для синяков и шишек:
Колдобины — увы! —
  не на виду.
И сам хорош:
Как вышел из мальчишек,
Так до сих пор к солидности иду.

Но я не трус —
Хоть голову на плаху, —
Готов ответить за свои грехи…
Сыграй мне, Лада,
  что-нибудь из Баха
За все мои поэмы и стихи.

Осенние цветы — как вскрики
Последних журавлей.
Они — как солнечные блики
Среди пустых полей.

Пускай в лугах пожухли травы
И высохла стерня, —
Цветы, пригревшись у канавы,
Покличут вдаль меня.

И на опушке пожелтелой,
Где листопад шуршит,
Я этот зов, уже несмелый,
Вдруг уловлю в тиши.

Под небом хмурым, словно в мае,
Поверится в цветы.
И вскинутся, как птичьи стаи,
Мои мечты.

Я морем обольстился зря,
Сказал себе —
Вода водою.
Слепит холодная заря,
Да плещется оно,
  седое.
А волны знай себе снуют,
Кипят на палубе, клокочут.
Не спрятаться в глуши кают —
Ни дня тебе,
Ни тихой ночи.

Решил:
  на берег убегу.
И убежал —
  я верен слову.
…Пасутся овцы на лугу,
Как баржи, стельные коровы.
Не узнаю себя я сам:
Повсюду слышится мне море.
Я уношу тоску в леса,
Где догорают тихо зори.

Я знаю:
Трактор за холмом
Урчит.
А чудится мне —
  катер.
И с каждым днем мрачнеет дом,
И мелким кажется фарватер.

Живешь, как все,
И вдруг накатит,
Что свету белому не рад.
И улыбаешься некстати,
И слово молвишь невпопад.

Тебе друзья —
  одна морока,
Ну а родия —
  тоска сама.
И солнце спряталось до срока
В дымы за длинные дома.

А ночь глухая, как подполье,
И месяц вовсе окривел…
Крест-накрест опоясан болью,
Живешь как будто не у дел.

Уеду,
Где простора вволю,
И небо —
  плавай, как во сне.
Где можно прислониться болью
К любой березе и сосне.

Застыли низины и взгорки,
Печаль вековую храня.
Закончились сроки уборки,
Щетинится в поле стерня.

Прислушались чутко осины,
На цыпочки встала лоза,
У елок сутулятся спины
И спрятаны в гуще глаза.

В чащобе осталась прохлада
И в полдень таится в тени,
Как будто засела в засаду
С ножом на погожие дни.

И вдруг тишину потревожит
Крикливых скворцов перелет.
Морозец пройдется по коже
И к сердцу надолго прильнет.

Неужели горки укатали?
Я забыл и думать о любви.
Не манят неведомые дали,
Не волнуют сердце соловьи.
Не пойму я:
Надломилось что-то,
Оборвался песенный мотив?
Надоела добрая работа
Или стал я попросту ленив?
Норовлю туда,
Где есть моторы.
Мне жирок не в тягость на боках.
Не махну без рассужденья в гору,
Мыслю так:
Отбегал в дураках.
В каждом деле рациоприкидка,
Как давнишний плащ, —
Мне по плечу…
Нет, не ожидал, что под микитки
Без предупрежденья получу.
Стоит ей взглянуть
Иль мимоходом
О своем капризе намекнуть…
Я не замечаю непогоды,
Для меня любой не в гору путь.
Рассужденья полетели к черту,
Я шагаю,
  ворот распахнув.
И во мне шевелятся аорты,
Ледяного воздуха хлебнув.

Твоя голубая улыбка
На миг озарила меня.
И стало болото не зыбко,
И вспыхнули вновь зеленя.

Иду не холодной отавой —
Ступаю июньской травой.
И месяц с улыбкой лукавой
Плывет над моей головой.

Услужливо высветил дали,
Откуда с тобою пришли,
Чтоб все-таки мы угадали,
Забытую стежку нашли.

Петляет она между сосен,
Теряется вовсе в кустах…
Неужто ядреная осень
Легла серебром на листах?

И ветры играют, лютуя…
Да как же я жил, не любя?!
Готов на расплату, любую,
Готов за тебя и себя.

О это тонкое чуть-чуть —
Души моей отдохновенье.
И я могу легко вздохнуть,
В свое поверив воскресенье.

Дозволено плеча чуть-чуть
Коснуться в мягком полусвете.
Сумел я грань перешагнуть —
И вот теперь за все в ответе.

Теперь я твой,
А ты — моя.
Открылись взору светотени.
Ведут от песни соловья
К тебе высокие ступени…

Чуть-чуть убавилось росы,
И чуть слабей запахло тмином.
Незримо осень на весы
Кидает клена золотины.

Не огорчайся, не грусти —
Тебе к лицу чуть-чуть печали.
Левада, слышишь, шелестит,
О чем так долго мы молчали.

Узнать однажды
На причале,
Полвека выкинув на кон,
Что и меня когда-то ждали
И кто-то был в меня влюблен.