Гарри Беар - Движение жизни

Я – последний Поэт столетья,
Но столетье безмерно, верно,
И вбирает в себя проклятья
Сотен тысяч других эпох…
Век двадцатый в момент зачатья
Грезился всем как век победный,
Век «прогресса», лишенный скверны…
Подвести мы должны итог!

Две большие войны, плач, стоны,
Миллионы людей сожженных
Да овчарок лай похоронный
На просторах родной страны…
Триумфаторы-коммунисты,
Анархисты, эсеры, фашисты,
Визг ораторов, зело речистых —
Славно сыгранный фарс Сатаны.

Век двадцатый – познание Неба,
Выход в космос: кто уж там не был…
И привычным н е б е с н ы м ф и г у р а м
Звездный атлас замена теперь!
Власть над космосом Человека —
Лжесвидетельство нашего века.
Глянь: сквозь лик просвещенной натуры
Проступает по-прежнему з в е р ь…

Все искусство двадцатого века —
Поиски искупления, света,
Рой молитв, обращенных Небу…
Да услышит ли нас о н о?!
Два Владимира в поисках Бога…
Кто за ними? Ну-ка, попробуй!
Помолись Дионису иль Фебу:
Повезет, и отхватишь Руно.

Роль последнего барда Столетья
Нелегка – ведь не золото медь-то…
Над стихами ночью ломаться,
А наутро веку служить!
Двадцать первый почти у порога…

«Что же он?» – вопрошаю я Бога, —
Человечеству ль время кончаться?!".
Бог молчит: значит, времени быть…

Мы будем пить вино, кричать о благородстве,
Но суждено погибнуть нам – в уродстве…
Шекспир великий завещал не пить вино,
Но как не пить? да для чего ж оно!

Нам часто женщины волнуют юный ум,
И каждый вмиг становится угрюм.
Забудь про них: то ненависть и зло!
Не знал ты женщины? Тебе, друг, повезло!

Шекспиром быть я не могу,
Сухим Эсхилом – не желаю…
Талант свой слабый сберегу,
Себя собою оставляя.

Титаном сделаться нет силы у меня,
А серостью не протяну и дня…

Структура сознания жива во мне,
Как Мастер и Марго при яркой луне…
Она постепенно свой Знак изменяет
И нитки меня совершенно лишает!

Я падаю на пол… и в мертвенной мгле
Ищу наказанья, как счастья себе.
Но мрачно глядит на меня из подполья
Ч у ж а я душа и ч у ж а я неволя.

Мы громко кричим, когда нужно молчать!
Мы рады всем визирям оды писать…
Но страшно потом перед Ним оказаться
Бездарным шутом и бездушным паяцем.

Вот ты опять плывешь, Моби Дик!
И белым в синем сверкает твой лик…
Весь океан я тебе отдам,
Но это только привычная дань
тебе, Чудовище!

О, будь же ты проклят, дьявольский Кит,
Тебя Ахав-капитан победит…
В– обнимку сцепившись навеки с тобой,
Он адское счастье найдет под водой
с тобой, Чудовище!

Крепко гарпун засел у тебя,
И алою кровью стекает струя…
«Пекод» погружается в недра глубин,
Но ты, Моби Дик, не пребудешь один,
ведь ты – Чудовище!

Прав оказался Илия-пророк:
На этот конец осудил тебя Бог…
Мертвея, ты падаешь мягко на дно,
Но зри, Белый Кит, я с тобой заодно!
Ведь мы – чудовища…

Если Бог тебя не выдаст, то свинья тебя не съест,
Если ты до капли выжат, никакой ты не Поэт!
Если ночью ты не плачешь, не встаешь и не кричишь,
Значит, утром ты не скажешь ничего – ты промолчишь.

Если сумрак летней ночи, мерзлость святочных ночей
Не раскроют тебе очи – не поэт ты, фарисей!
Если счастье не в романе и не в женщинах оно,
Обретешь его ты в тайне, что художнику дано.

Если рок тебя погубит, то тебе сам черт не свой!
Если ты коснешься Тайны, то умрет она с Тобой…

В пустоте Торичеллиевой
Раскачались качели-то:
Словно страшное месиво,
Разноцветное бесиво!
Взвизги слышу и хохоты,
Стон разврата и топоты…
Сладкогласное марево
И кровавое зарево!

На глазах наших шоры-то,
И напялены скоро-то…
Кто не взвоет от ужаса,
Как рассеются турусы!
Если нет в мире совести,
То других уж не провести.
Не кичись службой нанятой —
Место «бога» не занято…

Мерзопакостны мальчики
Подымают вверх пальчики,
Разворочены небеси —
Тут попробуй себя спаси!

Я отрезан от мира, я заперт в черте,
Меня дергают бесы, только нити – не те…

Я, наверное, скоро свихнусь,
В этой жизни похожий на труп…
Я, конечно, как прежде лишусь
Своих бедных друзей и подруг.

Я над странностью счастия бьюсь,
Пробиваясь меж мелких страстей.
И не помня себя, я боюсь
Этих жадных неверных людей…

А когда наступает конец,
Все приходят у гроба рыдать…
И приносят готовый венец —
Но зачем он мне? Эх, вашу мать!
Ведь я знаю, что в мертвенной мгле
Не добыть мне награды себе.

Имя тебе – смерть, счастье твое – рай!
Ратуем мы за всех, каждый свое – выбирай…

Подлое – подлецам, светлое – тем, кто свят.
Ты это выбрал сам, поздно идти назад!