Гавриил Гагарин - Забавы уединения моего в селе Богословском

Надмен красой своих брегов,
Меж гор песчаных протекающ,
И стены древних городов
Своей волною опеняющ,
О Днепр! ночною тишиной
Я с огорченною душою
Взойду на берег твой крутой;
На нем пробуду долго-долго!
Я вспомню Немень, вспомню Волгу,
Их вспомню пламенной слезой! —
Тебя ж, душе моя чужая!
Река широкая, большая!
Тебя мне нечем вспомянуть.
Реви — и продолжай свой путь.

Я буду здесь, коль здесь судьбами
Предписано мне в скуке быть:
Здесь юный ратник не с врагами,
Со скукой в брани будет жить!
На лире, чувству посвященной,
И лестию не посрамленной,
Тебе я песней не начну;
Но, глядя на тебя, — вздохну!
Под шум твоей волны бурливой,
Шепну я вслед волне гневливой,
Шепну я вслед волне седой:
О Днепр! и ты ли мне чужой!

Когда, весь сталью ополченный,
Строй ратный в молниях стоит;
Когда вдоль строя конь надменный,
Как вихрь, со мною полетит,
Когда железом я играю,
Перунами повелеваю,
Тогда расстаться жаль с мечом:
Иной награды не желаю,
Иной кончины не мечтаю,
Как лечь с ним в поле под бугром.
Когда ж в тот час отдохновенья,
Как ночь сливается со днем,
Один сижу, без исступленья,
И мыслю в сиротстве своем:
Что там за синими горами,
За лесом дальним и водами
Лежит родная сторона;
Меня любовь в ней ожидает;
Меня к ней дружба подзывает;
Тогда, что службы долг? — мечта.

Опять, опять я возвратился,
К крутым Днепровским берегам!
Заре на всходе поклонился,
Старинным города стенам,
Поросшим мхами и травою:
Где друг мой с кроткою душою,
Как пчелка у себя в улью
Жужжит и жалом лишь играет,
Дня праздностью не убивает;
Всегда иль с лирой, иль в строю.
А я — подобен птичке сирой,
Лишенной друга и гнезда.
Без друга сам, с душой унылой
Бреду, не ведая куда;
Скучаю там, где все смеются;
Миг весел я, резвлюсь! скачу!
А после? после слезы льются;
И в них отрады не сыщу.
На флейте ли я заиграю,
Иль песню нежную сложу,
Кого я флейтой забавляю?
Кому я песней услужу?
Кому? Кому? — Кто сиротою
На белом свете жить начнет,
Тот зябнет летнею порою,
Тот скуку и в Раю найдет. —
Не все бывал я нищ и странен,
Я жил Царем, я счастлив был!
Я был и весел, и забавен,
И женщинам приятен, мил!
Тогда я, ими ослепленный,
Любил одну, а всех считал
За Ангелов; душе прельщенной
Я ими счастье обещал.
Не знал тогда, что с сердцем страстным
Занять их можно лишь — на час;
Что сим чудовищам прекрасным
Нельзя жить долго без проказ;
Что сердце их стрелой летает
От добрых к счастливым скотам,
И к умному, и к дуракам,
И только разве отдыхает
На кучах золота больших. —
Ты молод, друг мой! дней драгих
Не трать в вздыханьях бесполезных;
Люби в плутовках сих любезных
Люби себя ты, а не их;
И в праздности часов своих
Играй ты ими, как игрушкой
Или как ветерок пером…
Не все с красивою подружкой
Сидеть, обнявшись под окном,
Иль на диване прохлаждаться:
Наш долг — отечеству служить;
Нам часть — на сторонах скитаться
И где что найдешь, то любить.

Прекрасная собою!
Прекрасная душою!
О божество души моей!
Явись мне в красоте своей!
Весення первая заря,
По белым щечкам полосами
Рисуется, стыдясь себя;
Ты, видно, в дружбе с небесами,
Ты их лазурию глядишь;
Любовь с невинностью дружишь;
На ротик алый, миловидный
Ты все утехи созвала;
На груди нежной трон завидный
Амуру-богу ты дала;
Ты все… умолкни, дерзновенный!
Тебе ль за трон его священный,
Тебе ль взор бренный устремлять?
Твой долг — в молчанье обожать.
Прекрасная собою!
Прекрасная душою!
Жизнь милая души моей!
Явись мне в красоте своей!
Пусти ты легкими волнами
По белой шее волоски;
И между русыми власами
Завей ты с розой васильки;
Ты приоденься в платье бело,
И чтобы платье то не смело,
Твой стройный, милый стан скрывать,
Лишь стан старалось рисовать;
И платье лентой голубою
Пониже груди подтяни;
И вместе с кроткою луною
Ко мне в диванную вступи.
Ты вступишь, сядешь на колени,
Прижмешь меня к себе;
А глазки будут прямо
Как зеркало к луне;
Ты ротик миловидный
Приставишь к моему,
И поцелуй завидный
Дашь другу своему;
Ты голову уклонишь
Потом к груди моей,
Руке своей дозволишь
Меня прижать сильней;
И тут — душа мятется,
И сердце сильно бьется! —
Я — с добрым ангелом моим!

Весенний благодатный гром
Из туч по тверди разразился!
Тебе я, сидя под окном,
О грозный! низко поклонился. —
Твой ужас жизнь всему дарит,
От сна он землю пробуждает,
Листом он древо одевает,
Он души добрых веселит.
Тебя бестрепетно встречала
Овсянок стая на домах;
Прибравшись к кровлям щебетала,
Глася тем радость, а не страх.
— Кого ж гроза твоя смутила?
Кто спешно в комнату бежит?
Вбежала, окна затворила,
Легла на пух и вся дрожит!
Дрожат Хитраны мило-злобны.
Как бог лицом; не то — душой.
Манить в любовь и льстить способны;
А любят — только бисер свой.
Хоть раз, о небо справедливо!
Твори предчувствье их правдиво,
Направь свой гром к Хитранам сим;
Да мстит за нас он вечно им!
Тогда от зла добро родится:
Любовь прямая водворится,
Измены мы не будем знать
И Даши мне не потерять!

Москва! Москва престольная!
Лежит она, как Рим другой,
На многих ли горах крутых;
Бессмертная! в величии!
У Русских всех во памяти!
Ее верхи все в золоте;
А Кремль ли тот, как белый Царь!
Красавицы, как маков цвет!
Богатству же и сметы нет!
Прости, Москва прекрасная,
И ты прости, прелестница!
Простите, все красавицы!
Жестокие волшебницы,
До витязя заезжего!
Заехал он на муку к вам;
Завидев вас единый миг,
Ему тужить уж целый век.

Дождусь ли я полуночи:
Пойду тогда во Кремль златой,
Оттоль взгляну на град Москву;
Взгляну потом я на луну:
Падет тогда из глаз слеза,
Моя слеза горючая!
Остаться ей, слезе моей,
На камнях тех бесчувственных,
Веками что накиданы;
Расстаться мне с Москвой родной,
Без памяти любовныя!
Беда, беда заезжему,
Носить в душе чувствительность!
Прости, Москва опасная!
Москва моя любезная!
Была ты мне родимою;
За что ж теперь, несчастному,
Ты сделалась чужбиною?

Зари я вижу просвет милый;
Я слышу свежий ветерок.
Где ж ты, давнишний мой дружок,
С твоей гармонией унылой?
Проснись, молчавшая давно,
Проснись, прелестница драгая,
Подруга, арфа золотая!
Присев в час ночи под окно,
Прошу игрой твоей волшебной,
В воспоминаньи незабвенной,
Мой дух унылый усладить
И мрак окрестный оживить!
Зови ко мне мою супругу
Из хладных недр земли сырой,
Да прежнюю мою подругу
Узрю в красе ея земной! —
О сладость!.. Зефир повевает!
Святый я трепет ощутил!..
Не твой ли дух с небес слетает?
Сожитель кроткий Горних Сил!
Явися мне, душа небесна!
В сияньи Ангела любви
Шепни: люблю, …слова прелестны!
И другом сердца назови! —
Не ты ль… и в звездочке сребристой,
Не твой ли след сей след огнистый,
Что взор мой на небе ловил?
О! — сколько дух мой ни уныл —
Едва увижу взор небесный,
Услышу голос твой прелестный,
Что ты мой друг — и что не век
В несчастьях страждет человек;
Что рано ль, поздно ль, но с тобою
Я буду жить одной душою:
Утешен я в единый миг,
И нет уж слез в глазах моих! —