Сборник - Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии (сборник)

Махом сто голов снесет,

С грязью, с пылью всех вас смесит

И, как щепки, покладет;

Трупы ваши разбросает

В чистом поле, будто сор!

Нечестивцев Бог карает

Всему свету на позор!

Так послушайся ж совету:

Сломя голову беги,

А чтоб не было в примету,

Кучу глупостей налги.

Зло оставь – твори благое

И Европы не тряси;

Помни времечко худое,

Как бывал ты на Руси.

Солдатская песня 1812 года (Сложена в лагере Кутузова при Тарутине)

Хоть Москва в руках французов,

Это, братцы, не беда:

Наш фельдмаршал, князь Кутузов,

Их на смерть впустил сюда!

Вспомним, братцы, что поляки

Встарь бывали также в ней;

Но не жирны кулебяки —

Ели кошек и мышей!..

Напоследок мертвечину,

Земляков пришлось им жрать,

А потом пред русским спину

В крюк по-польски изгибать.

Свету целому известно,

Как платили мы долги;

И теперь получат честно

За Москву платеж враги.

Побывать в столице – слава,

Но умеем мы отмщать:

Знает крепко то Варшава ,

И Париж то будет знать!

Солдатская песня 1812 года (Сложена в лагере Кутузова при Тарутине)

Ночь темна была и не месячна,

Гать скучна была и нерадостна:

Все солдатушки призадумались.

Призадумавшись, горько всплакали,

Велико чудо совершилося.

У солдат слезы градом сыпались!

Не люта змея кровожадная

Грудь сосала их богатырскую,

Что тоска грызла ретивы сердца,

Ретивы сердца, молодецкие;

Не отцов родных оплакивали,

И не жен младых, и не детушек;

Как оплакивали мать родимую,

Мать родимую, мать-кормилицу,

Златоглавую Москву-матушку,

Разоренную Бонапартием!

Тут как вдруг они встрепенулися,

Словно вихрь, орлы взор окинули

Во все стороны и воскликнули

Все в один голос, как в злату трубу:

«Молодцы, братцы, удалы друзья,

Неизменные чада русские!

Что дадим, братцы, клятву кровную,

Клятву кровную, задушевную,

Чтоб невзвидеть нам ни домов своих,

Ни отцов родных, ни младых нам жен,

Малых детушек, роду-племени,

Ни самой души красной девицы,

Не побив силы Бонапартовой,

Не отмстив врагу за родну Москву!

Отсечем ему мы возвратный путь,

И мы примемся по-старинному,

По-старинному, по-суворовски;

Закричим: „Ура!" И пойдем вперед!

На штыках пройдем силы вражие,

Перебьем мы их, переколем всех…

Не дадим, друзья, люта промаху,

Постараемся все, ребятушки,

Чтобы сам злодей на штыке погиб,

Чтоб вся рать его здесь костьми легла,

Ни одна б душа иноверная

Не пришла назад в свою сторону!

А народы все матеро́й земли

Чтоб поведали, каково идти

Со оружием во святую Русь!..»

Г. Р. Державин (1743–1816) – певец России, ее могущества и славы. Торжественный державный пафос, грандиозные картины величия страны, гиперболические образы и метафоры, архаичный слог, исторические и мифологические параллели – таковы черты высокого одического «штиля», в котором написаны большинство произведений Державина на победы русского оружия.

Вместе с тем поэт нередко отходит от канонов классицизма, смешивая слова высокого и низкого «штилей», отказываясь от ораторской интонации, вводя в оду живую разговорную речь. С Державиным в поэзию вошли приметы реальной жизни во всей ее сложности и пестроте, красках и оттенках. Да и герои его стихотворений в большинстве своем не ходульные схемы, олицетворяющие те или иные пороки и добродетели, а живые конкретные люди, выхваченные из жизни, со всеми приметами их быта, привычками и страстями. С творчеством Державина пришло в русскую поэзию и живое личностное начало, авторское «я». Поэт предстает в своих стихах человеком прямодушным, строптивым, болеющим за справедливость. Как он сам о себе сказал: «Горяч и в правде чёрт».

Приведенный здесь «Гимн лироэпический на прогнание французов из Отечества» по своей тематике, стилю, пафосу в наибольшей степени отвечает классицистическим канонам. Вместе с тем его архаичная поэтика, тяжеловесный слог оказались очень органичными при описании наполеоновского нашествия, покушавшегося на самые основы христианского мира и сравнимого с апокалиптической катастрофой.

Печатается в сокращении. Стихотворению предпослано посвящение: «Во славу всемогущего Бога, великого Государя, верного народа, мудрого вождя и храброго воинства российского».

Эмпи́р или эмпире́й (от гр. еmpyros – «огненный») – в античной натурфилософии верхняя часть неба, наполненная огнем и светом; у ряда средневековых христианских философов – символ потустороннего мира. В переносном смысле – «высь», «высота».

Го́рний – небесный, неземной (устар.).

До́льний – земной, человеческий (в противоположность горнему – возвышенному, небесному) (устар.).

Отенетя́ть, (произв. от «тенёта» – то, что стесняет, мешает свободе действий) – оплетать, окружать в виде сети, тенёт.

О́шиб – хвост (устар.).

Понт – море (гр.)

…А только агнец белорунный … Исчез змей-исполин! – Имеются в виду строки из Откровения святого Иоанна Богослова: «Они [десять царей со зверем] будут вести брань с Агнцем, и Агнец победит их; ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей, и те, которые с Ним, суть званные и избранные и верные». (Откр. 17, 14). Под Агнцем подразумевается Александр I, под змеем-исполином – Наполеон.

Татьба́ – воровство, грабеж (устар.).

…И домы благосты́ни Смердя своими надписьми, А алтари коньми Он поругал. – Слух носился, что Наполеон в Москве своими надписями богоугодные заведения присвоил своей матери (примеч. Державина).

По свидетельству современников, ни одна армия нового времени не была проникнута таким духом безверия, как разноплеменные полчища Наполеона. Французы умышленно ругались надо всем, что было дорого и свято для православного русского, – устраивали конюшни в храмах, выбрасывали иконы, используя их вместо дров, вбивали гвозди в лики святых, престолы и жертвенники употребляли вместо столов, а также творили множество других бесчинств и безобразий.

…Огнями надписи вспылали … <���…> …И ринулся в мрак дебрь. – В этом отрывке Державин сравнивает судьбу Наполеона с судьбами двух древневавилонских царей – Навуходоносора и его внука (по Библии, сына) Валтасара, которые за свою гордыню, самонадеянность и своеволие были наказаны Господом (VII–VI вв. до н. э.).