Литагент «Эксмо» - Россия – страна поэтов

Потому что под дождем
Мы счастливые ходили.
И гремел над нами гром.
Лужи ноги холодили.

Даже если ты уйдешь,
Если ты меня покинешь, —
Прокляну тебя…
И все ж
Ты останешься богиней.

Ты останешься во мне,
Как икона в Божьем храме.
Словно фреска на стене
Или алой розы пламя.

И пока я не умру,
Буду я тебе молиться —
По ночам и поутру, —
Чтоб хоть раз тебе присниться.

Чтоб проснулась ты в слезах
И, как прежде, улыбнулась…

Но не будет знать мой прах,
Что любимая вернулась.

Солнце упало в море,
Окрасив его края.
Синее с алым спорит,
Как с грустью любовь моя.

И словно бы павший ангел,
Парус вдали застыл…
Стекают краски заката
С его белоснежных крыл.

На юге темнеет быстро.
И вечер подвел итог.
Лишь в небе мерцают искры,
Словно там курит Бог.

Отсчитывает минуты
Волны осторожный плеск…
А парус исчез,
Как будто
И вовсе он не был здесь.

То ль, сорванный, сбился с курса,
То ль ангел по зову звезд
На небо свое вернулся
И парус туда унес.

Господи, спаси нас и помилуй.
Сохрани нам доброту и стыд,
Чтобы споры не решались силой,
Чтоб мы жили всласть,
А не навзрыд.

Мы приходим в этот мир однажды
И не повторимся никогда.
Только тот, кто умирал от жажды,
Знает, как вкусна в песках вода.

Только тот, кто бедами разрушен
И кому так трудно меж людьми,
Знает цену настоящей дружбе.
Знает силу истинной любви.

А пока мы столько нагрешили…
Пленники интриг и суеты…
Не в каком-то там чужом Алжире,
На Руси звереют от вражды.

То ли льготы чьи не поделили,
То ли властью обошла судьба…
И при всей их сатанинской силе
Эта жизнь бездарна и слаба.

Господи, спаси нас и помилуй,
Охрани от зависти и зла.
Чтоб не стыдно было над могилой
Говорить нам добрые слова.

Как странно жизнь устроена.
Все славы ждут одни,
Другие, став героями,
Мечтают быть в тени.

Как странно жизнь устроена.
Одним все сходит с рук,
А преданного воина
Не пожалел и друг.

Как странно жизнь устроена.
Дурак в чести подчас,
А умного порою мы
Затаптываем в грязь.

Как странно жизнь устроена.
Не знаю, чья вина,
Что так нескладно скроена
И так грустна она.

На всех портретах
Лермонтов печален.
Порой задумчив.
Иногда суров.
И в дни, когда
Со славою венчали,
И в сладкий миг
Предчувствия стихов.

Нигде ни разу
Он не улыбнулся.
И на портретах
Тот же строгий лик:
И у повесы
С юнкерского курса,
И у Поэта,
Взявшего Олимп.

Наверное, в душе
Все было
Слишком зыбко.
И потому
Невеселы штрихи…
Но сохранили нам
Его улыбку
Надеждой озаренные
Стихи.

…У Красных ворот,
Где прошло его детство,
Он встал над обидами
И суетой.
И кажется мне —
Он все хочет вглядеться
В тот мир,
Что остался за черной чертой.

Возможно, ему и не так одиноко
Быть с нами,
Как было в той жизни младой
Среди петербургских паркетов
И окон,
Где каждое слово
Грозило бедой.

Не избалованы мы солнцем ессентукским.
Спасаясь от московских непогод,
Который день живем под небом тусклым
В надежде, что июль свое возьмет.

Но только август возвратил погоду.
Прозрачны дни и светится Эльбрус.
Как будто бы природа нам в угоду
С души своей сняла ненастий груз.

Поэзия превыше суеты.
Она с небес нисходит в наши души.
Она – то «гений чистой красоты»,
То отзвук бед – минувших и грядущих.

Как жаль, что в наш непросвещенный век
Стихи на полках Родины пылятся.
А жизнь теперь так ускоряет бег,
Что некогда ей словом забавляться.

Поэзия превыше суеты.
Она подвластна совести и Богу.
И даже те, кто с Музою на «ты»,
Иной ее почувствовать не смогут.

Мне хорошо, когда мы с ней вдвоем.
Она со мной добра и откровенна.
Быть может, для того мы и живем,
Чтобы кому-то оставаться верным.

Стихи читают молодые.
И в поездах, летящих в полночь,
И у костра – в заре и в дыме…
Стихи читают молодые,
Чтоб души нежностью наполнить.

И я боюсь, когда пишу.
Я на костры в ночи гляжу.
Слежу за теми поездами,
Что где-то спорят с темнотой.
И, как на первое свиданье,
Иду я к молодости той.

Иду к ней сквозь привычный прессинг.
Несу любовь свою и грусть…

И все боюсь ее не встретить.
И встречи каждый раз боюсь.

Николай Мартынов
Приобрел кинжал.
И себя за это
Очень уважал.

Ибо в Пятигорске
Думали с тех пор,
Что кинжал за храбрость
Получил майор.

А на самом деле
Было все не так.
Он купил у горца
Золотой тесак.

Украшал кинжалом
Дорогой бешмет,
Поразить надеясь
Пятигорский свет.

Ничего ж другого
Не таилось в нем,
Чтоб пленить собою
Генеральский дом.

В тот июльский вечер,
В горький вечер тот
Лермонтов был весел,
Не жалел острот.