Литагент «Эксмо» - Россия – страна поэтов

Музыка звучала
В гулкой тишине.
Никаких предчувствий.
Только синь в окне.

И когда последний
Смолк в тиши аккорд,
Вдруг упала фраза,
Словно камень с гор.

Лермонтов не думал
Обижать его.
Просто с губ сорвалось.
Больше ничего.

И хоть добродушен
Был девичий смех…
Но ведь над майором.
Да еще при всех.

А майор Мартынов
Так себя любил,
Что принять ту шутку
Не хватило сил.

И тогда был вызван
На дуэль поэт…
Впереди остался
Лишь один рассвет.

До чего ж нелепо
Все произошло.
Но молчало Небо
И зверело зло.

Мы все живем по собственным законам.
К чужим законам в нас доверья нет.
Ни к голубым чинам, ни к голубым погонам,
Подмявшим под себя весь белый свет.

Мы все живем по собственным законам.
По старым нормам чести и любви,
Где верили лишь правде да иконам,
Сверяя с ними помыслы свои.

Мы все живем по собственным законам.
И авторы их – совесть и народ.
Пусть власть когда-нибудь
Под думский гомон
Законы те своими назовет.

Как девальвировалось слово!
Забыв величие свое,
Оно сорваться
С уст готово,
Как с колокольни
Воронье.

Будьте осторожны,
Когда на скорости
Несетесь вы по гололеду.
Будьте осторожны
Рядом с чьей-то горестью,
Чтоб не ранить душу
Мимолетно.

Лицо выдает человека.
Все можно прочесть по нему.
Вот ты, например,
Добр и честен.
Я верю лицу твоему.

А друг твой,
Хотя и коллега,
Но очень завистлив
И зол.
Лицо выдает человека.
Поэтому я и прочел.

На Руси, как прежде, много бедных —
Старых обездоленных людей.
В нищету свалившихся, как в бездну,
Вместе с биографией своей.

Им теперь ни равенства, ни братства…
А на равнодушье нет суда.
Утекли народные богатства.
Им остались только их года.

Их года – в хворобах да нехватках…
Одиночеств горькие года.
Только жизнь не повернешь обратно.
В никуда ушли их поезда.

Я готов бы с ними поделиться,
Но на всех не хватит дележа.
И грустит еще одна страница.
И болит за сверстников душа.

В эту ночь ему опять не спится.
Он сидит, сутулясь, у стола.
Невеселый запах медуницы
Ночь неслышно в комнату внесла.

И плывет из сада робкий шорох,
Пропадая в шелесте страниц.
Близкие отзывчивые горы
Манят снова вспышками зарниц.

Любит он, увидев те зарницы,
На коне умчаться в темноту.
Добрым гостем к Машуку явиться,
Поклониться древнему Бешту.

Но сегодня он уйти не в силах.
Он грустит, не зная почему…
То ли сердце унеслось в Россию.
То ль она сама пришла к нему.

Вдруг пришла вот —
Зримо и незримо,
Как приходят грезы чередой.
Села рядом женщиной любимой,
Удивила редкой красотой.
И в глаза ей заглянув несмело,
Шепчет он, что уж который день
Все тоскует по березам белым,
По огням печальных деревень.

Что «с отрадой, многим не знакомой»,
Был бы рад, как в юности, опять
На избу, покрытую соломой,
Все богатства юга поменять.

«Говори…» – она в ночи просила
И совсем не ведала того,
Что была та песня о России
Лебединой песнею его.

Домик Лермонтова в Пятигорске.
Примечательный и неброский.
Окна узкие.
Низкий вход.
Сени.
Бурка – от непогод.
На скамейке —
Чубук старинный…
Все по-русски —
Гостеприимно:
В кухне —
Старенький самовар,
По преданию —
Чей-то дар.

К временам
Возвращаюсь
Давним —
Слышу
Шорох
Шагов по камню.

Груша юная на сносях…
Вновь папаху сорвал косяк.
Входит Лермонтов в кабинет.
Нет поручика.
Есть Поэт.

Он судьбу здесь свою не предал,
Завершая бессмертный круг…
Был готов и к боям, и к бедам.
Но не смог миновать Машук.

Как горько за Российскую державу!
Былой престиж страны взяв напрокат,
Она его высот не удержала.
Но в том народ ничуть не виноват.

Так и живем мы через пень-колоду
И тащимся в грядущее толпой,
Слабея и хирея год от году,
Смирившись с незавидною судьбой.

Но вечно продолжаться так не может.
Настанет время и прозреют все,
Когда поймут, что наша жизнь похожа
На скучный бег в железном колесе.

И если мы решимся вдруг когда-то
Все поменять или начать с нуля, —
Над нашей жизнью засияет дата,
И обновится древняя земля…

Может быть, я неласковый сын,
Что Отчизне
Признаний не множу.
Но слова – это шорох осин…
Мне молчание леса
Дороже.

Надпись на чужой могиле
Выбита словами медными:
«Не жалею, что меня убили.
А жалею, что предали…»

Возврати, судьба, мне
Прежний голос.

Ненависть вложи
В мои слова.
Наша жизнь
Жестоко раскололась
На ворье
И жертвы воровства.

Мятежный провидец,
Гусар и романтик…

Последняя ссылка.
Любимый Кавказ.

У жизни нет шанса.
У смерти – гарантий.
И молодость
Свой исчерпала запас.

А время ползло,
Как в походе пехота.
И вот уже день
До нажатья курка.

И нет у трагедий
Обратного хода.
Как нет у Истории
Черновика.

И вздрогнул Машук.
И встревожились птицы.
И черные тучи напряжены…