Михаил Армалинский - Чтоб знали! Избранное (сборник)

Стал он жаловаться, что несколько месяцев холостой ходит. Позвонил я одной доброй бабе – не красавица, да, но добрая ведь. Она всегда готова и полна жаркого энтузиазма с любым. Привезли мы её ко мне и по очереди с ней пообщались – вернее, я даже его без очереди, то есть первым, пустил. Так он отодрал её за десять секунд, потом, пользуясь тем, что она русского не разумеет, говорит мне: «Воняет у неё пизда». А мне-то как раз запах у неё больше всего и нравится. Да и вообще, дарёной бабе в пизду не смотрят. Нет чтоб «спасибо» сказать – куда там, стал бабу получше просить.

Подарил я ему папку с копиями всех писем и бумаг – что я кому только ни писал и кто только мне ни отвечал в связи с его вызволением. Папочка вроде той, что Бендер Корейко продал, – папища. Эта, правда, стоила не миллион, но эмиграцию. Так Аркадий в разговоре на вечеринке с эмигрантами на вопрос, как ему удалось так быстро выскочить, несмотря на отказ, ответил, что благодаря его личной настойчивости и счастливому случаю. А когда собеседник заметил, что знает, что и я приложил руку, то Аркадий милостиво допустил, что, быть может, и это сыграло определённую роль. Это меня взорвало, и я попросил у него обратно папку, которую он с удивлением, но отдал.

После этого я стал звонить ему реже, а он звонит чаще и делает вид, что ничего не произошло. А всё потому, что он думает – я ему ещё пригожусь, но как только он найдёт работу, то вмиг обо мне забудет. Старая эмигрантская схема.

Ты пишешь, что женщины продолжают докучать тебе поцелуями после того, как ты кончил, и тем раздражают тебя.

У меня тут же закрадывается подозрение: а не является ли их настойчивая нежность лишь знаком того, что они, в отличие от тебя, ещё не кончили. Ведь испытав оргазм, и они, подобно нам, мужчинам грешным, тоже теряют на время интерес к поцелуям и прочим ласкам. Если моё подозрение имеет основания, то тогда получается, что причина твоего раздражения женщинами лежит не в них, а в тебе. То есть из-за того, что ты не довёл женщину до оргазма, она становится тебе неприятна своими чрезмерными для тебя ласками. Или иначе говоря, чтобы женщина перестала тебя раздражать, держи её в удовлетворённом состоянии. Если же мои подозрения безосновательны и тебе попадаются такие пылкие натуры, которые не утихомириваются даже оргазмом, то тогда тебе остаётся одно – переправлять их после использования ко мне. Жаль, конечно, что они не уместятся в конверт.

Мне твои ощущения близки и понятны, как и всякому мужчине. Вспомни, что история «Тысячи и одной ночи» зиждется на квинтэссенции мужских мечтаний, в основе которых ощущения, подобные твоим. Сразу после того, как мужчина испытал оргазм, женщина теряет для него свой смысл. И, естественно, у мужчины возникает желание избавиться от ставшей ненужной женщины. Царь мог позволить себе радикальное избавление от её претензий, занудности, глупости, навязчивости – убить её. Когда у него опять объявлялось желание, он брал новую женщину из их бесконечного обилия. В реальной жизни приходится мириться с ненужной женщиной до того момента, когда желание возникнет снова, и поэтому женщину для удобства надо дальновидно держать при себе, поблизости и ублажённой, чтобы в тот момент, когда тебе захочется, она беспрекословно, а ещё лучше – с желанием, развела ноги. Только редчайшая женщина, подобная Шахразаде (с шероховатым задом), в состоянии поддерживать интерес к себе даже после оргазма, и предвосхищение такой женщины одолевает всех мужчин. Женщины, зная об этой мечте, обманывают мужчину сказками, тем самым оттягивая смерть его желания.

«Синяя борода» – это европейский вариант той же сказки. Но в реальной жизни женщине не до сказок, она вынуждает мужчину на бытиё с ней с помощью уз брака и деторождения, которые заставляют мужчину терпеть осточертевшую женщину не тысячу и одну ночь, а часто всю жизнь.

Некриминальный вариант сказки осуществим с помощью тривиальных денег. Вот тебе реальная ситуация: платишь двадцать тысяч долларов за новую машину – и столько красоты, комфорта и постоянной готовности. В любое время подошёл, вставил ключ, открыл дверь, опять повернул ключ, и мотор мгновенно завёлся. И машина везёт тебя, куда ни пожелаешь, и греет тебя, и услаждает музыкой, и показывает тебе разнообразные пейзажи, и захватывает твой дух скоростью, и вселяет в тебя гордость от обладания её красотой. И всё это длится год-два, после чего машина начинает стареть. Тогда ты её продаёшь и покупаешь новую.

Как замечательно, когда ты можешь осуществить подобную ситуацию с женщиной – заплатить ей некую сумму, которая делает женщину готовой в любой момент, и она становится влажной, лишь подносишь к ней свой ключ. Ты держишь её какой-то срок, а потом отдаёшь тому, кто считает её ценной в той степени, в какой тебе представляется теперь ценной другая. Когда есть много денег, которых действительно не считаешь, ты покупаешь женщину, и за хорошую плату она будет послушной, ласковой и умелой. Забывая о деньгах (ибо ты денег не считаешь буквально и в переносном смысле), ты будешь чувствовать себя, будто с любящей тебя бесплатно женщиной.

А я тем временем получил письмо от американки, слабоватое, но приемлемое. Я ей позвонил, договорились о встрече и – пошло-поехало. Как увидел её, так у меня и сердце захолодело – то, что надо.

Хоть и не длинная, ноги полноватые, но с тонкими щиколотками, что спасает всю ногу. Но главное – личико. Красивое – полные губы, маленький носик, белейшие зубы, каштановые волосы. И выражение лица улыбчивое. О двадцати девяти летах. Встретились мы с ней в ресторане – какао пить. Художница. Висел у неё на поясе медальон в виде сердечка. Кто там? – спрашиваю. Она открывает и показывает – пустой. Вакансия, значит. Я сразу размечтался туда попасть. Встретились мы днём, а вечером у меня было свиданье ебучее. Я был так уверен, что окажется уродка, что нарочно запланировал свидание после встречи, а тут пожалел. Но, с другой стороны, и хорошо, так как я бы сразу полез, и вдруг испортил бы этим, а так расстались вовремя, и она была удивлена, что я не пожелал длить свидание до вечера. Работает она официанткой вечерами, а днями художествует. Хотя в письме она не упоминала о своём официантстве, а только о художестве.

Продолжение уж явно следует.

Б.

Мой милый!

И сладостно, и горько было читать. Рвусь к тебе. Но… Но чудо не может произойти так сразу. Вдруг.

Не могу. Не имею права сейчас уехать. Оставить Светланку одну плюс колоссальное нагромождение всяких несуразиц. У меня появляется возможность поступить на оплачиваемые курсы по страховке, на которые меня могут устроить американские знакомые моих друзей из N. На днях решится, смогу ли я туда записаться, и тогда, вполне возможно, мы окажемся соседями.