Иннокентий Анненский - Иннокентий Анненский

Анненскому принадлежат неотразимо захватывающие тоном и мыслью статьи о Гейне. Влюбленно-тревожное внимание русского поэта к творчеству и личности Гейне в большой мере было вызвано тем, что «русскому сердцу как-то трогательно близко все гонимое, злополучное и страдающее, а таков именно Гейне», и тягостное призвание «размыкивать тоску проклятых вопросов…» («Генрих Гейне и мы»).

Листы. – Горняя лампада – солнце, осенью все более тусклое и холодное. В последней строфе очевидна близость Анненского Достоевскому: трагическая для сознания человека антитеза благословения миру и – «обман бытия» в его личном опыте.

В открытые окна. – В автографе стихотворение имело заглавие «Летним вечером». Циклоп – персонаж древнегреческой мифологии, свирепый великан, не знающий законов, с одним глазом во лбу. Сравнение скуки и пошлости жизни с Циклопом, а красоты вечереющей природы и заходящего солнца с освобождающей душу стихией – смысловая основа стихотворения, построенного на свободном переносе изображения из одного плана в другой. Для Анненского, ученого, знатока античности, естественно частое обращение к образам, персонажам, сюжетам той великой эпохи. Оно позволяло придавать современным ему обстоятельствам вневременное значение и смысл.

Идеал. – В стихотворении изображен зал публичной библиотеки в сумерки (свидетельство автора). Вспышки газа – газовые светильники, которыми освещались помещения.

Июль. 2 («Палимая огнем недвижного светила…») – Кирьга (обл.) – кирка́. Грабаров (обл.) – землекопов. Абрис – линейное очертание предмета.

Хризантема. – …траурные кони подвигают яркий гнет… – похоронный кортеж. Что-то чуткое в короне… – траурный знак на лошади в похоронных процессиях.

Электрический свет в аллее. – Анненский любил очарование русского поэтического романса, отдал немалую дань этой стихотворной форме. «Господи, как глуп я был в сетованиях на банальность романсов… И чего-чего не покажет тебе самое грубое, самое пузырчатое стекло? Смотри – целый мир… Банальность романса, это – прозрачное стекло» (письмо Н. П. Бегичевой от 31.XII.1908). Романсные вещи Анненского всегда построены на столкновении традиционных для жанра интонации и лексики («О, не зови меня, не мучь!») и «лирической дерзости» художественного сознания XX в. («…у ночи вырваллуч, засыпав блеском ветку клена»).

Сентябрь. – Анненский воспринимает осень в тонах горестного, страдающего созерцания, в традициях Баратынского и Тютчева: увяданье, «красота утрат». Осень Пушкина («очей очарованье») и Бунина (пора живописной красоты в природе) чужда сломленному невзгодами, одинокому человеку. С соблазном пурпура на медленных недугах… – с цветом увяданья на растениях… лотоса вкусили… – Древние греки верили в волшебную силу цветка лотоса, позволяющую забыть о прошлом, дарующую блаженство.

Ноябрь. – Название в автографе – «Зимний сонет».

Ветер. – …задернет флером… флер – полупрозрачный покров, пелена, дымка. …розовым дедов… – дед, деды (обл.) – здесь: репейник, чертополох.

Ненужные строфы. – …пурпуровые тоги – в Древнем Риметоржественное одеяние, атрибут славы.

В дороге. – Овины – деревенские строения для сушки снопов перед молотьбой.

Под новой крышей. – В Сливицком строился новый дом. Стихотворение передает ощущение поэта той поры.

Еще один. – Отвлеченная символика в соседстве с выпуклой, интимно-домашней конкретностью создает в стихотворении образ медленной утраты человеком жизни в быстром мелькании дней, обкрадывающихвысокую надежду души.

Villa Nazionale– название парка в Неаполе.

Опять в дороге («Когда высоко под дугою…»). – В автографе озаглавлено: «За Пушкиным», что, по мнению А. В. Федорова, указывает на общность настроения со стихотворением Пушкина «Телега жизни». «Дорога», «дорожные» чувства, размышления и впечатления («восторг дорожных созерцаний», «воспоминания о дороге», «гоголевская дорога с ее простором, с волшебной примиренностью ее пестроты, с ее унылым зовом и безудержным порыванием в даль… в безвестное…» («Эстетика «Мертвых душ» и ее наследье») – важнейшая тема Анненского как художника и человека России.

Конец осенней сказки. – Загорелся поздно глаз… Глаз – здесь: восходящее солнце. Последние строки близки тоном и смыслом стихотворению Блока «Когда в листве сырой и ржавой…»

Утро. – Тяжелая болезнь сердца и нервная впечатлительность приносили поэту мучительно-бессонные ночи. Музыкальная стихия стихотворения переводит личное состояние в сферу драматического и мужественного противостояния души небытию. Последние строки предвосхищают мотивы и образы раннего Маяковского.

Ванька-ключник в тюрьме. – В основу стихотворения положен фольклорный сюжет о любви княгини и ее ключника Ваньки-Каина.

«Парки – бабье лепетанье». – Заглавие – цитата из стихотворения Пушкина «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы».

Далеко… далеко… – В автографе имело названия: «Перед рассветом», «Через сорок лет». Одно время Анненский очень страдал по ночам от нервного зуда кожи – «водить начинает пером». Стихотворение строится на сочетании (ассоциативном) болезненных фантасмагорий и яви. В нем отразилось внимательное изучение стихов К. К. Случевского (1837–1904), поэтические открытия которого Ан-ненский развил в своей лирике.

Тоска возврата. – В одном из автографов называлось «Ностальгия». Стихотворение покоится на прихотливых переходах смыслов: конец вечерней службы в храме, последние лучи солнца, близка ночь и прожитый день (может, пусто, может, тяжко прожитый) прощальным светом укоряет сердце. Отсюда церковная лексика («ангел», «кафизмы») и уподобление настроения, цвета и света картине Сандро Боттичелли (1444–1510) – великого итальянского живописца.

«Мухи как мысли». – Стихотворение посвящено памяти Алексея Николаевича Апухтина (1840–1893) – талантливого поэта, близкого друга П. И. Чайковского. На стихи Апухтина создано много популярных романсов. Поэзия Апухтина привлекала Анненского и Блока также и новаторской попыткой завоевать для лирической поэзии характернейшие черты психологизма большой русской прозы XIX в. Название – измененная цитата из стихотворения Апухтина «Мухи».