Иннокентий Анненский - Иннокентий Анненский

Второй мучительный сонет. – Колокольчики запястья – женский браслет.

Бабочка газа. – Бабочка газа. – В те времена для освещения улиц и помещений использовался газ. Газовое пламя над светильником внешне напоминает бабочку с трепещущими крыльями. Тема стихотворения: ирреальность реального. Тать (устар.) – вор, грабитель. Литер – здесь: буквы в печатном тексте. Картина вечернего чтения преобразована поэтом в мучительную попытку прочесть «буквы бытия», смысл жизни.

Прерывистые строки. – Поэтика «прерывистых строк», недосказанностей, ясно-очевидных в общем подтексте вещи, поэзию Анненского роднит с прозой Чехова. Стихотворение – опыт стихотворно-психологической новеллистики. Ритм, интонация, строфикаслужат одному – передать состояние невнятной неловкости, когда сквозь «пустяки» мерцает глубокая жизненная драма. В первой публикации стихотворение называлось «Разлука» (Прерывистые строки)».

Дымы. – В первой публикации имело подзаголовок «Зимний поезд». Ощущения человека в грохочущем поезде, мчащемся сквозь снежные пространства, переходят в сознание жизни с ее заоконной призрачностью, лязгом и жестоким дребезгом законов существования. Воланы – оборки из кружев или легкой материи на женском платье, здесь: снежные вихри в поле.

Дети. – Отзвук одной из тем «Братьев Карамазовых» Достоевского: «Для чего познавать это чертово добро и зло, когда это столько стоит? Да ведь весь мир познания не стоит тогда этих слезок ребеночка…» (слова Ивана Карамазова в гл. «Бунт»).

В 1923 г. под редакцией Валентина Кривича вышла книга «Посмертные стихи Иннокентия Анненского». Бо́льшая часть которых была написана в последние годы его жизни. После ее издания появилась возможность в полной мере осознать содеянное поэтом.

Кэк-уок на цимбалах. – Кэк-уок – модный в начале XX века танец. В. Кривич писал: «Шутка была написана в Ялте осенью 1904 года. Цимбалист играл в дневные часы на эстраде открытого ресторана в Городском саду». Веселый, озорной танец фантазией поэта претворяется в «танец жизни» с совсем иным звучанием и исходом. Мокка – сорт кофе. Махмет-Мамаям – татарское имя, здесь: в собирательном значении – обслуга гостиниц, ресторанов, трактиров в Крыму.

На северном берегу. – Имеется в виду берег Балтийского моря в окрестностях Петербурга.

Братские могилы. – Имеются в виду братские могилы русских воинов, погибших во время обороны Севастополя в 1854–1855 годах.

Сирень на камне. – Стихотворение навеяно посещением братского кладбища в Севастополе.

«Ноша жизни светла и легка мне…»– Эпиграф – первая строка из стихотворения французского поэта Мориса Роллина – (1846–1903) «Безмолвие». Анненский перевел несколько его стихотворений. …Бога в раздумье на камне… – По евангельскому преданию, Иисус Христос удалился в пустыню, где, сидя на камне, задумался о своем уделе. Предание стало сюжетной основой многочисленных произведений мирового искусства. И не горе безумной, а ива… – Имеется в виду гибель Офелии в трагедии Шекспира «Гамлет».

Лира часов. – По воспоминаниям В. Кривича, в доме поэта были «старые темно-красные, в форме лиры и с маятником-лирой часы». Ассоциации выводят смысл стихотворения из частного (домашние часы) к всеобщему (сердце, жизнь человека, судьба искусства).

Еще лилии. – Лилии – любимые цветы Анненского, они всегда были в его кабинете.

Зимний сон. – Приснившиеся лирическому герою собственная смерть и панихида обрисованы поэтом в духе иронико-прозаического гротеска. Давиды – псалмы библейского царя Давида, исполнявшиеся при богослужении, здесь – при отпевании.

«Не могу понять, не знаю…»– Поэзия Верлена отличалась исключительной музыкальностью, а его выражение «музыка – прежде всего» стало девизом европейского и русского символизма. Фиал (устар.) – чаша, кубок.

«Развившись, волос поредел…»– Груда́ (обл.) – замерзшая, бесснежная земля.

Тоска кануна. – Эмфаза – особая приподнятость в тоне речи.

Желанье жить. – …сенинкой играет в тристене… – Тристен (обл.) – трехстенный сарай для хранения сена.

Завещание. – Хмара-Барщевский Валентин Платонович (1895–1944) – любимец Анненского, сын его пасынка. В автографе – с заглавием: «Из детского альбома».

На полотне. – Какое произведение живописи послужило источником стихотворения, не установлено. Анненский в небольшой вещи сумел передать свойства сложного живописного полотна: сюжет, композицию, объемы фигур, пространство, цвет, эмоционально-духовное содержание. Стихотворение – не о картине, а само – картина.

К портрету Достоевского. – По свидетельству В.Кривича, стихотворение (в близком варианте) было написано на репродукции известной картины Перова. В нем Совесть сделалась… – В брошюре «Достоевский» (1905) Анненский писал: «Над Достоевским тяготела одна власть. Он был поэтом нашей совести… Если поэзия Достоевского так насыщена страданием, и притом непременно самым заправским и подлинным, то причину, конечно, надо искать именно в том, что это была поэзия совести…» …бесы жили в нем… – Имеется в виду роман Достоевского «Бесы» и его герои.

Любовь к прошлому. – Стихотворение посвящено Валентину Кривичу. Влюбленность в поэтически украшенное прошлое («обращение жизни в воспоминание» – письмо Е. М. Мухиной от 25.VII.1909) отличало многое в русском искусстве начала XX в.: поэзия и проза, живопись, театр. Для Анненского важна прежде всего проблема отцов и детей, в этом он сын русской классики и старомодный моралист.

Петербург. – Сочинил ли нас царский указ? – Имеется в виду решение Петра I о строительстве Петербурга. Потопить ли нас шведы забыли? – Битвы средневековой поры русских со шведами в краях близ будущего Петербурга. В четвертой и пятой строфах идет речь о памятнике в Петербурге Петру I работы Фальконета, его формах и атрибутах (гигант на скале, змея у копыт коня и проч.).

«В небе ли меркнет звезда…»– Мытарь, фарисей – в сугубо личном и обобщенно-эпохальном смыслах автор использует содержание евангельской притчи о мытаре и фарисее, согласно которой Иисус Христос отдал предпочтение мытарям (сборщики податей в ДревнейИудее; в мирском смысле – отверженные, гонимые, неудачливые) перед фарисеями (члены религиозной секты там же; в переносном значении – лицемеры, люди показного благочестия, носители духовной фальши при житейском благонравии).