Ефим Ховив - Городской романс

Дальше Челябка текла по улице Володарского.

Улица Труда. Колодец (кажется, девятый) на одной стороне улицы, колодец — на другой. Сквозь решетку виден шумящий поток. Тут уже не труба, а вроде тоннеля. Но запах тот же.

За элеватором, недалеко от моста по Свердловскому проспекту, у трех кустистых ив, из двух бетонных труб, сливаясь в один желтый поток, с шумом и пеной вливается в Миасс то, что некогда было Челябкой. Образуя рыжую заводь, коллектор пополняет Миасс желтым раствором. А в Челябке, говорят, вода была прозрачная, прохладная, вкусная…

Чтобы завязать интригу, скажу так: я искал в Челябинске яму.

Не дает покоя эта загадка: кто, когда и почему назвал Челябой местность, со временем собравшую свыше миллиона человек? В догадках недостатка нет. Версий много. И, как ни странно, возникают новые.

Наибольшее признание, кажется, получает такая версия: Челяби — это господин и, значит, Челяби карагай — это бор господина. Такая трактовка, пожалуй, много потеряла бы, если бы тут же не называли и самого господина — тархана Таймаса Шаимова, которому принадлежали угодья вдоль реки Миасс. Только непонятно, почему называется именно он: не с него начались и не им закончились владельцы урочища.

Свой вариант у В. В. Поздеева. Его перевод: чале — яма, овраг, ложбина, долина, впадина, а б — речка. При этом он имеет в виду речку Челябку, местами протекавшую в овражистых берегах. Р. Х. Бадретдинов склоняется к этому же: в древнем башкирском диалекте «силяба» означала впадину, большую неглубокую яму.

Столько толкований одного слова! Неужели нет среди них истинного? Это было бы обидно. Кажется, в круг «впущены» все мыслимые варианты. Не верится, что разгадка осталась вне «загона», за ее «красными флажками».

Теперь, однако, отойдем от лингвистики. Теперь хорошо бы увидеть эту местность в ее, так сказать, первозданном виде. Ведь тот бессмертный незнакомец, который дал имя урочищу, тоже ее обозревал — он не мог обойтись без ориентиров на местности. А ориентиров, собственно, два — река Миасс и сосновый бор. Они и отмечены на древних картах. Кроме того, первые геодезисты «рисуют» еще и речку Челябку, и это странно. Почему ее? Что в ней такого, чтобы ее замечать? Ведь, допустим, Игуменка была длиннее и вроде бы заметнее Челябки, а ее на картах нет. И в названии Игуменки нет ощущения древности.

Попутно стоит поразмышлять и о том, что было прежде: бор Челяби или речка Челябка? Вернее всего, что Челябка — производное. Но почему оно образовано на русский манер (суффикс «к») в те еще времена, когда русских тут не было?

Чтобы обнаружить истину, нам надо увидеть эту местность глазами наших предков.

Нам только кажется, что еще три сотни лет назад в долине Миасса никто не жил, что была тут дикая глушь, безлюдье, а о более древних временах и говорить нечего.

Между тем еще за две тысячи лет до нашей эры на берегу Миасса жила молодая, симпатичная в общем-то женщина. Облик ее восстановлен М. М. Герасимовым по останкам, обнаруженным при раскопках на Кудринском золотом прииске возле Миасса. Интересно, как она называла реку?

Много веков Уральский хребет продувался сквозными ветрами великих переселений. Гунны, аланы, хазары, печенеги, половцы, булгары, венгры, огузы, кипчаки, монголы, казахи, калмыки — и это не все племена, которые в кочевьях шли долиной Миасса, к Камню, через него. Чьими глазами увидеть нам урочище Челяби? Может быть, нам увидеть его глазами арабского путешественника Ахмеда Ибн-Фадлана, который проезжал здесь в 921-м или 922 году?

Или глазами Майки-бия, от которого идет башкирский род Кара-Табын? Майки-бий кочевал в долине Миасса во времена Чингисхана, которому возил подарки и даже ездил с ним в одной повозке. И было у него три сына — Илек, Алча и Булгаир. У них бы спросить про урочище Челяби.

Историк-краевед И. В. Дегтярев убедил нас в том, что Челябинскую крепость основал Алексей Иванович Тевкелев. Но почему он избрал именно это урочище?

Есть сведения, что Тевкелев и Шаимов были знакомы и, может быть, даже дружили. Совместные поездки то в степи к казахам, то в северную столицу России, вполне вероятно, сблизили их. Можно допустить, что Тевкелев гостил у Шаимова. А если бор Селябский принадлежал Шаимову, не исключено, что полковник бывал и тут. Значит, это место могло быть у него на примете.

Сейчас начнется история Челябинска. Но остановимся. У нас есть еще одна возможность увидеть урочище, пока в нем не зазвенели топоры — увидеть его приметливыми глазами геодезиста И. Шишкова, которому в 1735 году был указ осмотреть места от Чебаркуля до Теченской слободы, чтобы наметить, «где б редуты построить». И «чертежи сочинить».

И вот сентябрь 1736 года. Тевкелев с первого дня нарек городок Челябинским. Знал ли хоть сам он, что означает Челяби, как переводится? Очень даже возможно, что знал. А у нас почти не осталось надежд на достоверную разгадку. Версии-то хороши, но нет доказательств.

Одно настораживает: у Челябинска было второе название — Яма. Когда В. В. Поздеев утверждал, что чале — это яма, в том можно усомниться, но когда он говорит, что его дед и прадед называли Челябинск Ямой, тут надо бы призадуматься. Сказано-то по-русски, перевода не требуется. Почему же «Яма»?

Вряд ли овражистое русло Челябки могло дать имя урочищу. Но, может быть, само это место, где стоит город, с какой-то точки обзора выглядело ямой?

Вокруг Челябинска несколько высоких точек. На одной из них стоит городская больница, на второй — автомобильное училище. ЧЭМК, ЧМК построены на холмах. Наконец, сам бор находится на взгорье (как и Каштакский бор).

Что касается жизни, то самые низкие точки расположены по долине Миасса. Если отметки высоких точек примерно 250—260 метров над уровнем моря, то отметки уреза воды в Миассе — 195—200. Перепад высот 50—60 метров. Не тут ли разгадка: полсотни метров — приличная глубина для ямы, не так ли?

Спросить не у кого. И не надо. Столетия многое изменили в округе, но рельеф-то, по сути, тот же. Как ни поднаторели мы землю рыть, но не все вокруг перелопатили. Так что нечего искать свидетелей, можно самому взглянуть.

И я пошел. Начал с бора. От него, от памятника Курчатову, отправился по проспекту Ленина. Долго и ровно тянется склон. Он заканчивается прогибом за улицей Энгельса — это — бывшее русло Челябки. До улицы Володарского — низкое место. Так сказать, долина реки, ее пойменные луга. Когда-то здесь, в зарослях камыша, гнездились утки, весной желтели купавки, шелковисто цвели злаковые травы. А теперь — асфальт…

От улицы Володарского до Свердловского проспекта — подъем. Педуниверситет стоит на возвышении. Вдоль Алого поля до улицы Красной, потом до улицы Васенко асфальт мостовой опять прогнулся, а от улицы Елькина до площади Революции — опять подъем. Он тянется и дальше. Улица Пушкина — на гребне. Крутой спуск ведет к улице Свободы.