Павел Зальцман - Сигналы Страшного суда. Поэтические произведения

Прибегали голодные волки,
Разгрызали посудные полки.
А потом, как замерзшие галки,
С неба падали белые булки.

Бабушка без ножки
Повстречалась мне,
Я нес мешок картошки
На радостной спине.

Расскажи мне, бабка,
Как у тебя дела?
И зачем тебя с культяпкой
Мама родила?!

И что ты, бабка, без ноги
Катишься с базара,
И что купила – сапоги?
И на хрен тебе пара?

И сколько, бабка, ты умяла
Мяса на дорогу,
И почему не променяла
Варенца на ногу?

А, не так уж плохо жить
Бабушке без ножки,
Вы не обязаны носить
Рваные галошки.

Мы немножко посидели,
Расправляя спины,
И нас обоих обсмердели
Длинные машины.

Ненасытные собаки
Обнаглели после драки,
Мы детей пугаем
Их собачьим лаем.

Вот одна из них лежит,
Поводя ногами.
Камень выбитый залит
Собачьими мозгами.

Хорошо. Лежи, говно,
Которое кусалось.
Мы идем. Нам всё равно,
Что от тебя осталось.

Открытые особняки,
Спустились тучи низко.
Ах, почему нам не с руки
Наполненная миска!

Уводят двери в вестибюль,
Живет пустое платье.
Меня охватывает боль,
Слабея, как объятья.

Я слышу, дождь коротит миг
Всем, что во мне осталось.
Я оглянулся и постиг
Живую жалость.

С каким бы счастьем я унес
В своих корзинах
Хоть горсточку весенних слёз
О переменах.

Хотел бы я, милая, с вами гулять,
Цветы собирая и фрукты.
Хотел бы я с вами вино распивать
И кушать другие продукты.

А дачу, а новую дачу иметь!
Красивую дачу!
Нет, можете, милая, сами хотеть,
А я только плачу.

Сам ты, Боже, наполняешь
Нечистотами свой храм-с,
Сам ты, Боже, убиваешь
Таких как Филонов и Хармс.

Мы, конечно, бываем жестоки,
Так как очень любим жить,
Но наши вялые пороки
Подымает твоя же плеть.

Ты утишил бы наши печали
Справедливостью отца,
Но мы знаем ее с начала,
К сожалению, до конца.

И когда сойдутся тени
По трубе на Страшный суд,
Мы пошлем тебя к едрене фене,
Гороховый шут.

Четыре юноши летят,
У них желтеют лица.
И эти юноши хотят,
Хотят – остановиться.

Первый юноша – война,
Его дырявят раны.
Второй несет мешок пшена,
Да и тот – драный.

Третий юноша – бандит,
Он без руки, но с палкой.
Четвертый юноша убит,
Лежит на свалке.

О н: А ну-ка, девушка, постой!
Я удивительно простой.
Как тебя зовут?
О н а: Лиза.
О н: Куда ты, милая, идешь?
Зачем такой ужасный нож?
О н а: Затем, чтоб резать.
О н: Такая белая рука…
Кого же резать?
О н а: Петуха,
Готовить на ужин.
Я уберу свою кровать,
Потом мы сядем выпивать.
О н: А я вам не нужен?
Вот что, – откроешь мне на стук.
Да брось ты этот нож из рук!
Открой-ка шею.
О н а: Но мой жених весьма хорош…
О н: Воткни ему свой глупый нож.
О н а: Я не посмею.
О н: Ну это, знаешь, – чепуха.
Когда приколешь жениха,
Я буду в спальне.
Но захвати с собой свечу,
Я так привык, я так хочу.
И будь попечальней.
О н а: Ах, что вы сделали со мной!
Я побегу сейчас домой,
А след горит на шее.
Весь вечер будет этот след,
Зачем мне утро, зачем мне свет!
О н: Ну, беги быстрее!

Мы мечтали о приятной смерти.
Мы не хотим, чтоб нас кусали черви.
Мы не хотим, чтоб ржавые колеса
Въезжали в ощущающее мясо.
Нет, мы мечтаем на войне
О бесконечной тишине.

Не верится, что я дышал
Стеклянным воздухом ночных ущелий.
Меня согревало вино,
Слезы холодили, как летний град,
Я бы рад проснуться совершенно.
Мне сердце разрывает глухая дверь,
Шаги измеряют заросший двор,
Опять бежит вода
По мелким камешкам базара,
И я жду отъезда.
Куда мне деваться?
Я приникал к стеклу и гладил куклу.
Кровать брошена, и пол изрублен.
Я был влюблен.
Вот, всё кончается.
Всё, что расширяет душу,
Свалилось и задавило меня.
Я больше не приду домой.
Я теперь не согреюсь зимним снегом.
Я теперь не укроюсь ночным светом.

Ночи длинны и бессонны,
Я чиню свои кальсоны.
Наточи-ка лучше нож,
Приготовь, жена, кошелку,
Я пойду на барахолку,
Или ты сама пойдешь?!
Заодно возьми и вилку —
В этом, правда, мало толку:
Больше чем по двадцать пять
Их, пожалуй, не продать.

На всех поглядывали волки
В далеком детстве.
Но кто бы мог предвидеть столько
Ужасных бедствий!

Я ел иголки, ел иголки,
Когда был молод,
Потом собаки грызли палки —
У нас был голод.

Я стал изготовлять коптилки,
Обкусывая стекла.
Я их носил на барахолку,
Но всё иссякло.

Открылось десять швов резекций;
Да-да. Вот тут-то
Я дергал зубы после лекций
Ввиду скорбута.

Теперь я стал бы играть на флейте,
Но все разбиты – о, склейте, склейте!

Я сброшу старые штаны,
Они мне не нужны.
Я не возьму с собой галош,
Я и без них хорош.

Я на себя накину фрак
И полечу вот так.
Я пить хочу, я жить хочу,
Затем я и лечу.

Я не хочу снимать костюма,
Я не хочу.
Над вами мрачно и угрюмо
Я полечу.
И будет бешеное пламя
Лететь за мной,
И буду я пятнать следами
Ваш мир земной.
И будет даже под следами
Кипеть вода,
И буду я летать над вами
Туда-сюда.