Павел Зальцман - Сигналы Страшного суда. Поэтические произведения

Как будто вдруг мне улыбнулось что-то —
Я так был рад.
Но ведь она не виновата,
Я виноват!
Я так хотел забытой сладкой боли,
Я так… я так…
Конечно, я остался недоволен,
Что Бог – дурак.
Я целовал бы тоненькие руки,
Которых нет,
Меня царапали бы встречи и разлуки,
Жестокий след.
Но я хочу. Так сильно, что не вижу,
За что берусь.
И я иду. Всё ближе, ближе…
Отойди, брось.

Для того чтобы помочь, помочь,
Помочь хоть немножко,
Мы найдем тебя, черная, как ночь,
Кошка.
Несмотря на пробегающую
По спинам дрожь,
Несмотря на пробивающий
Рубахи дождь,
Чтоб добыть покой, покой
Для этой ночи,
Мы сдерем тебя белой рукой
С дождевой тучи.
Мы раздвинем, как цветы,
Засохшие губы —
Ну, кричи, кричи и ты,
Как мы оба.
Чтобы больше не любить,
Не кричать, не скалиться,
Нам придется обрубить
Милые длинные белые пальцы.
Нам придется засыпать тебя землей,
Набирая черные горсти.
Чтобы было больней, больней,
Мы оставим клочочек шерсти.

А я считал, что видно только нам,
А это были Божьи шутки,
А мы с тобой ходили по холмам,
А ты сама тянула руки.
А что их может заменить?
Куда деваться?
Идти. Бежать. Ногами шевелить,
Ногами двигать. Забываться.

Эй! Ну же, выходи!
Бог в душу, Саваоф!
– Пей, кушай, не нуди,
Будь весел и здоров.

Что же, Боже, ты не мог?!
Нет силы в бороде?
Бог ты или не Бог?
Где ты? Или нигде?

Нет, громкая дыра
У Господа в волосах.
– Был у нас позавчера
Разговор на небесах.

Когда темно, когда на небе тучи
И долгий дождь, и мокрый мрак,
То нам с тобою вместе даже лучше,
Мой милый друг.
Но если свет сияет в каждой луже
И солнце лезет за порог,
То без тебя мне только вдвое хуже,
Мой лютый враг.

Я рождаюсь, я лежу, высокий мир надо мной.
Дайте, дайте луну, дайте лошадь, дайте чайный сервиз
из витрины.
Дайте море и лодку, дайте голых купальщиц, так как я
не только земной,
А также ножи, чтоб втыкать в спины.

Это наша, наша земля, наш веселый вечерний снег.
Он для нас выдает красоты в добавление к туалетам.
Мы протягиваем обе руки, мы собьемся в поисках с ног,
Даже если придется искать по ночам с пистолетом.
Но когда нам намнут бока,

Мы устанем валять дурака, —
А витрины всё так же искрятся,
Мы с тобой, мой скромный друг,
Запоем, что над нами Бог,
И начнем притворяться.

– Любите ли вы мёд?
– О, да!
– Но от него бросает в пот.
– Не беда!
– А как у вас, простите, стул?
– Нормальный.
– Тогда я вас прошу за стол,
За стол пасхальный.

Нехорошо, когда калека
Изображает человека.
Нехорошо, когда урод
Не умирает, а живет.

Когда над головой занесен нож,
Не отрывай, не трогай, не тревожь.
Мне кажется, я вижу, что у нас
Глаза не отрываются от глаз.

Когда они находят и, дрожа,
Вонзаются, как лезвие ножа,
Так вот что я, так вот что я скажу:
Не прикасайся к этому ножу.

У вас на небесах есть мировой блат,
Для вас и на земле растет густой сад.
Пора подкинуть бы чего-нибудь и мне.
Как говорят в порту: гиб мир айн кус брот.

Вы у Господа рабы,
Вы несли ему дары,
Он оплачивал труды, —
Рафаэли! Рафаэли!

Камень сыпется с лопат,
Расцветает Божий сад,
Зреет пьяный виноград, —
Не успели… Не доели.

Что касается до нас,
Мы напрасно тянем нос,
Зря сверкает жадный глаз
В ожидании получки.

Нет, не те у нас сады.
Не растут у нас плоды.
Мы растим одни цветы
Да прекрасные колючки.

Благосклоннейшие скалы,
Мутные волны.
Что тяжелый, то тяжелый,
Но зато – полный.

Убрала, подмела,
Мерси нищему уюту.
Нет, нет, не мила,
К чёрту бедную каюту.

Полный ящик серебра,
Желтые монеты.
Сыпьте на пол со стола
Прочие предметы.

Сыпь на пол, не жалей,
Что любил с голода.
Вот, вот на столе
Сладкое золото.

Мы плачем горькими солеными слезами
Над золотыми волосами.
Над этой нежной и румяной кожей
Мы плачем тоже.

Над душным запахом духов и пудры, —
Ах, я не твердый, —
Над этим безразличным, глупым,
Упрямым и живым трупом.

Но мы хотим, но мы хотим снова,
Чтоб оживляло наше слово,
Чтоб улыбались наши мысли,
Чтоб руки гладили и висли.

Флита флата флита флата
(Аристофан. «Птицы»)

Когда мы… да, мы, то есть не дамы,
А мы ходили биты,
Тогда вы, девы, были как совы, —
Голyбки Афродиты.

Когда вы завивали кудри,
Выматывая нервы,
Тогда вы, да, вы были мудры,
Как курицы Минервы.

И так, увы, и вы, как Евы,
Переживали драмы!
Где вы, где вы, дамы и девы?
Всё так же ли вы упрямы!?

Бежит кораблик, а мы сидим
В густом тумане, ночном, седом.
Фонарь колеблет границы круга,
Молчим, не знаем никто друг друга.

Осенний дождь залил ступени.
Мы не дадим. Мы не хотим.
Возьмемте этот серый день,
И позолотим. Позолотим.