Людмила Мартьянова - Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 1

На башне, в поздний час, ученый наблюдал,
Как звездный хор торжественно и смело
Свой вечный путь в пространство направлял;
А утро в бесконечности белело.

Он вычислял... Средь золотых миров
Комета встретилась внимательному взору,
И грозному он молвил метеору:
«Ты вновь придешь чрез столько-то веков!»

Звезда придет, веленье исполняя,
И обмануть не сможет никогда
Науки вечной, в вечности блуждая!

Пусть человечество исчезнет без следа:
На башне бодрствовать упорно и тогда
Ты будешь, Истина святая!

Не ведая покоя, ежечасно
Они бегут с кувшинами толпой
То к бочке, то к колодцу, но – напрасно!
Им не наполнить бочки роковой.

Увы! Дрожат слабеющие руки,
И, онемев, не движется плечо...
Пучина страшная! Конец ли нашей муке?
Неумолимая, чего тебе еще?

И падают они, идти уже не в силах...
Но младшая из всех в сестер своих унылых
Умеет прежнюю уверенность вдохнуть.

Так грезы и мечты бледнеют, разлетаясь,
А юная Надежда, улыбаясь,
– О сестры, говорит, пойдемте снова в путь!

Провидящий народ с огнем во взорах смелых
В путь тронулся вчера в немую глубь степей,
Закинув за спины малюток загорелых,
Прижавши их к сосцам цветущих матерей.

Мужья идут пешком вблизи телег скрипучих,
Где семьи скучены, с кинжалом при бедре,
Задумчиво следя цепь облаков летучих,
Умея тайный смысл постигнуть в их игре.

Сверчок, завидев их из глубины зеленой,
Одетых пылью трав, заводит гимн влюбленный.
К бездомным странникам Природа-мать нежней:

Струится светлый ключ из почвы каменистой,
В пустыне стелется ковер цветов душистый —
Для них, читающих во мгле грядущих дней!

Разгневанный Ангел, орлом с высоты
Низринувшись, мощной рукою хватает
За чуб нечестивца и грозно вещает:
«Я – ангел-хранитель! Раскаешься ль ты?

Знай: должно любить без гримасы печальной
Убогого, злого, хромого, слепца,
Чтоб вышить из этой любви без конца
Для ног Иисуса ковер триумфальный.

Любовь такова... Полюби же теплей —
И будет блаженство наградой твоей,
Блаженство, которое ввек не наскучит!»

И Ангел добра, прибегая к бичу,
Рукой исполина отступника мучит.
А тот отвечает одно: «Не хочу!»

В те дни, когда цвела Природа красотой,
Чудовищных детей в восторгах зачиная, —
Я б жить хотел у ног гигантши молодой,
Как кот изнеженный, ярма забот не зная;

Следить, как, ужасы в забаву превратив,
Растет она душой и зреет мощным станом,
Угадывать страстей бунтующих порыв
В глазах, увлажненных всплывающим туманом.

Величьем форм ее я услаждал бы взор,
По склонам ползал бы ее колен огромных
И в час, когда бы зной, пора желаний томных,

Ее, усталую, по полю распростер,
В тени ее грудей дремал бы я небрежно,
Как у подошвы гор поселок безмятежный.

Часто с любовью горячей, со страстью мятежной
Рвусь я к тебе, моя милая... Строго,
Властно царит надо мною твой образ... Так нежно
Так беззаветно люблю я, так много!
Столько сказать я тебе, как сестре и как другу,
В эти минуты хочу... Все сердечные раны

Рад обнажить, чтоб развеять туманы,
В сердце смирить беспокойную вьюгу!

Что за дитя – человек!.. Повстречавшись, сурово,
Кратко и холодно мы говорим и порою,
Сами не зная зачем, ядовитое слово
В сердце друг другу вонзаем с тоскою...

Слезы глотая, ломаю я руки...
Муки любви, вы, безумные муки!

Поэтов нет... Не стало светлых песен,
Будивших мир, как предрассветный звон!
Так горизонт невыносимо тесен,
И так уныл тягучей жизни сон!
И граждан нет... Потоки благородных,
Красивых слов, но... лишь бесплодных слов!
В ненастный день не больше волн холодных
Рокочет у скалистых берегов!
А между тем – все так же небо сине,
Душисты рощи, радужны цветы;
В пучине звезд, в толпе людской, в пустыне
Все столько же бессмертной красоты.
И так же скорбь безмерна, скорбь людская...
.....................................................

Не мне писать в альбом созвучьями сонета —
Отвык лелеять слух мой огрубелый стих.
Для гимна стройного, для светлого привета
Ни звуков нет в груди, ни образов живых;

Но вам я буду петь... С всеведеньем пророка
Я угадал звезду всходящей красоты
И, ясный свет ее завидя издалека,
На жертвенник ее несу мои цветы.

Примите ж скромный дар безвестного поэта
И обещайте мне не позабыть о том,
Кто первый вам пропел в честь вашего рассвета

И, как покорный жрец, на славные ступени
В священном трепете склонив свои колени,
Богиню увенчал торжественным венком...

Я не зову тебя, сестра моей души,
Источник светлых чувств и чистых наслаждений,
Подруга верная в мучительной тиши
Ночной бессонницы и тягостных сомнений...
Я не зову тебя, поэзия... Не мне
Твой светлый жертвенник порочными руками
Венчать, как в старину, душистыми цветами
И светлый гимн слагать в душевной глубине.
Пал жрец твой... Стал рабом когда-то гордый
царь...
Цветы увянули... осиротел алтарь...

Ах, довольно и лжи и мечтаний!
Ты ответь мне, презренье ко мне не тая:
Для кого эти стоны страданий,
Эта скорбная песня моя?
Да, я пальцем не двинул – я лишь говорил.
Пусть то истины были слова,
Пусть я в них, как сумел, перелил,
Как я свято любил,
Как горела в работе за мир голова,
Но что пользы от них? Кто слыхал их – забыл...

Горят над землею, плывущие стройно,
Алмазные зерна миров бесконечных.
Мне грустно, хотел бы забыться спокойно
В мечтаниях тихих, в мечтаньях беспечных.