Гамзат Цадаса - Мудрость

Не верю, что мог ты забыть меня, друг.
Так что же с тобою случиться могло?
Дай знать, если в схватке с врагом изнемог.
Дай знать, если ранен в бою тяжело.

Тотчас оседлаю гнедого коня,
В седло боевое легко я вскочу,
Дитя поцелую и мать обниму
И быстрой орлицей к тебе полечу.

Винтовку возьму я, стрелять научусь,
Соратником стану тебе, не женой;
И буду я раны твои врачевать,
И буду сражаться бок о бок с тобой.

Не диво, что станет горянка бойцом —
Веселым в походе, отважным в бою:
Умеем любить мы на жизнь и на смерть
Мужей своих милых, Отчизну свою.

Прошу тебя, внучка,
Ты деда прости,
С недоброю вестью
Я прибыл, Пати.

Из области дальней
Вернулся в наш дом
Я с вестью печальной
О папе твоем.

Мечтал он, желанья
Свои торопя,
Хоть краешком глаза
Увидеть тебя.

Писал он: «Утешьте
Дочурку Пати.
Ей-богу, как прежде
Здоров я почти».

Семью успокоить
Хотел, а меж тем
Пришла телеграмма,
Что плох он совсем.

Я в поезде мчался,
Добрался в два дня,
Но он не дождался
В санбате меня.

В походной шинели
С морщинкой на лбу
Под белым халатом
Лежал он в гробу.

Вблизи Балашова,
Где жертвы войны
Смотрели сурово
Посмертные сны,

Остался отец твой
Лежать недвижим
С лицом, обращенным
К нагорьям родным.

И, как по закону,
Что принят в горах,
Встал камень граненый
В его головах.

Сокровище бабушки,
Свет моих глаз —
Он умер, отец твой,
Покинул всех нас.

Слышны в Дагестане
Москвы голоса.
От залпов победных
Дрожат небеса.

И в небе ночном
Расцветают цветы:
То красный, то желтый
Летят с высоты.

Цветные огни
Полыхающих звезд —
Как сказочной птицы
Сверкающий хвост.

Огни среди ночи
Пускаются в пляс.
Они говорят:
«Полюбуйтесь на нас!»

И мгла отступает,
Теснясь по углам…
Всего не опишет
Мой скромный калам.

Захватчиков дерзких
Разбили мы в прах.
На запад бежит
Обескровленный враг,

И без передышки
Бегущему вслед —
То залпы, то вспышки
Веселых ракет.

Сегодня мир настал, но я уже давно
Изведал радость этого мгновенья.
Я понял, что падет враг мира все равно,
И терпеливо ждал его паденья.

В те дни, когда гремел победой
Сталинград
И враг шатнулся, я изведал радость.
В те дни, когда Кавказ погнал врага назад
И Гитлер гнулся, я изведал радость.

Вот радость вечная, бессмертная вовек,
Когда и вдовье сердце не тоскует,
Когда насилие вдруг свергнул человек
И, побеждая скорбь свою, ликует.

Но лишь тогда, друзья, воссядем мы
за пир,
Когда взойдет победы нашей семя,
Когда во всех краях весь необъятный мир
По времени Москвы поставит время.

Воду радостей живых, ту, что старит
молодых,
Молодит совсем седых,
будем пить, но не пьянеть.
Воду, что и пешехода может сделать конным
с ходу,
Пешим конного, – ту воду
будем пить, но не пьянеть.

Воду, что людей меняет, – тех смеяться
заставляет,
Тех слезами омывает, —
будем пить, но не пьянеть.
Веселящую унылых, шутников бросая милых
В мрак унынья, – полной силой
будем пить, но не пьянеть.

Воду ценную стократы, золотящую заплаты,
В нищету сводя богатых,
будем пить, но не пьянеть.
Воду восходящей силы, оживляющую хилых,
В бой ведущую трусливых,
будем пить, но не пьянеть.

Ослабляющую ноги, затемняющую многих,
Сделав наш язык убогим,
будем пить, но не пьянеть.
Воду – пить ее пристало, когда в желудке
мало,
В доме ж снеди до отвала —
будем пить, но не пьянеть.

Воду злую, коль без меры, воду
пиршественной веры,
Украшающую смертных,
будем пить, но не пьянеть.
Оглуплящую воду, наливая, как в колоду,
Ту бессовестную воду
будем пить, но не пьянеть.

Льющуюся в темный час изо рта постыдно
в таз,
Унижающую нас, —
будем пить, но не пьянеть.
Пробуждающую спесь, расхищающую честь,
Что ни пьешь – все жажда есть —
будем пить, но не пьянеть.

Воду – щедрую для друга, для врагов
скупую – кругом
Всю до дна в часы досуга
будем пить, но не пьянеть.

Когда твое лицо охладевало,
Мое багровым было от огня.
Чем глуше сердце у тебя стучало,
Тем чаще сердце билось у меня.

Я сам не знаю, что со мною стало,
Когда тебя не стало, дорогой.
Там, где во мне надежда обитала,
Разбило горе черный лагерь свой.

Не только потому, что сердцем крепок,
Я не упал, я горе перенес,
Смирившись с неизбежностью нелепой,
Я понял бесполезность слов и слез.

К нам что-то смерть-старуха зачастила.
Иль ей доносы пишет кто-нибудь?
Она приходит к нашим близким, милым
И снаряжает их в далекий путь.

Ты для меня был всех родней и ближе,
Но ты ушел, и нет тебя со мной.
И все же я не плачу, мой родной,
Твою слезами память не обижу.

Лучами глаз твоих я ослеплен.
Взглянула и голубкой упорхнула.
Я рад бы за тобой лететь вдогон —
Куда там! Ты исчезла из аула.

Рукою лишь махнула – мол, пока!..
Не видывал я существа коварней.
Бычок дороже старого быка —
Ты предпочла мне молодого парня.

Ты думала: любовь – юнцов удел,
Лишь молодой способен загореться.
А я – представь! – пока не поседел,
Не ведал мук взбесившегося сердца.

Что ж, коли у тебя завелся друг,
Расстаться, милая, давно пора нам.
Но почему ты улыбнулась вдруг?
Зачем со мною чокнулась стаканом?

Не знаешь и сама, кого любить
И подаваться в сторону какую.
Того, кто любит, гонишь… Так и быть:
Послушай – что почем я растолкую…

Внучка в наш явилась дом —
Краше внучки не найти.
Как девчонку назовем?
Может, попросту, «Пати»?

Заведется у отца
Лишних несколько рублей, —
Он подарков без конца
Дочке навезет своей.

Купит он тебе платок
Да коралловый виток,
Чтоб у колыбели
Бусинки блестели.